Мордвинцева В. И. Культурные изменения в Нижнем Поволжье по материалам комплексов с предметами из драгоценных металлов (III в. до н. э.

Культурные изменения в Нижнем Поволжье по материалам комплексов с предметами из драгоценных металлов (III в. до н. э. — сер. III в. н. э.)

Античный мир и археология. Вып. 15. Саратов, 2011. С. 332–365

с.332 Регион Нижнего Поволжья относится к наиболее засушливой части Русской равнины с умеренно континентальным климатом. Здесь выделяются различные природные зоны: Приволжская и Ергенинская возвышенности, Прикаспийская низменность, террасы Волги и Ахтубы¹. В рамках этих зон есть несколько районов с определенными географическими особенностями.

Волго-Донское междуречье находится в южной части плато Приволжской возвышенности (Доно-Медведицкая гряда), которое на юге переходит в Ергенинскую возвышенность. На севере, в районе г. Камышина, Волга вплотную сближается с верхним течением р. Иловли — притока Дона. Несколько южнее г. Волгограда, в месте поворота течения реки в юго-восточном направлении, Волга наиболее близко подходит к руслу Дона. Восточная часть региона находится в пустынно-степной, а западная — в сухостепной зоне. Рельеф местности изрезан неглубокими долинами мелких рек — притоков Дона². Вплоть до времени строительства Волго-Донского канала в этом месте существовала переволока, которая с древности использовалась в торговых и военных целях³. Левобережье Волги (Заволжье) отличается от междуречья Волги и Дона более низменным рельефом и сухостепным климатом⁴.

Район нижнего течения Волги, к югу от Волгограда, характеризуется общим понижением Ергенинской возвышенности, переходящим в Прикаспийскую низменность. Территория отличается равнинным рельефом, часто встречаются замкнутые бессточные впадины (соленые озера, лиманы и пр.)⁵. По обе стороны реки тянутся сплошные сухие и полупустынные степи. В нижнем течении Волга разделяется на рукава, слева от нее отделяется р. Ахтуба, которая течет параллельно основному руслу Волги вплоть до ее дельты при впадении в Каспий. Дельта окружена с обеих сторон рядами бугров Бэра, которые представляют собой насыпи, снизу песчаные, а сверху — лессовидные.

с.333 На западе Нижнее Поволжье соприкасается с регионом Подонья с греко-варварской факторией Танаис в устье Дона, на юго-западе граничит с Предкавказьем, северную границу региона определяет линия лесостепи, восточная граница пролегает по левому берегу Волги.

Сравнительная удаленность Нижнего Поволжья от античных центров сказалась на ничтожно малом количестве информации о проживающих здесь племенах и их обычаях, которая содержится в трудах древних авторов. Из письменных и эпиграфических источников создается впечатление, что население, жившее в греческих полисах Северного Причерноморья и Боспорского царства, рассматривало окружающих их варваров, прежде всего номадов, как враждебную и угрожающую их существованию периферию. Однако этих данных недостаточно, чтобы составить мнение о том, как относились обитающие в степях к северо-востоку от Боспорского царства кочевые племена к наличию в сравнительной близости от них эллинской цивилизации, а также других варварских племен. Восполнить недостающую информацию помогают в какой-то мере археологические источники.

Одним из перспективных подходов в этом отношении является сравнительный анализ погребальных и жертвенных комплексов, содержащих предметы из драгоценных металлов. Золото и серебро — редкий материал, который за отсутствием собственных месторождений в регионе, должен был поступать извне и, соответственно, высоко цениться⁶. Помещение предметов из этих металлов в могилу или в ритуальный комплекс, влекущее за собой их утрату для владельцев, должно было выполнять особую ритуальную функцию. Поэтому сам набор таких вещей в погребении или кладе отражает круг представлений, характерных для всего данного общества. Эти представления могли отличаться от представлений других обществ или сближаться с ними.

В большинстве случаев речь идет об инсигниях власти — знаках, призванных отличать лица особого социального статуса от обычных людей⁷. В обществе с развитой иерархией различные виды инсигний могут характеризовать разные слои социальной элиты. Одни знаки вырабатывались самим обществом, другие — навязывались или воспринимались извне. С помощью анализа этих знаков, обнаруженных в погребальных и культовых комплексах различных хронологических периодов, можно определить центры концентрации варварской элиты, показать направления ее внешних контактов и их изменение с течением времени, выявить периоды их наибольшей интенсивности.

Для анализа была выработана следующая исследовательская процедура.

с.334 Большинство комплексов с предметами из драгоценных металлов известно по отдельным публикациям, часто кратким, без контекста могильников. В то же время место этих погребений в культуре варваров региона не может быть до конца понято без исследования всего некрополя. Анализ хотя бы нескольких полностью опубликованных могильников может показать долю погребальных и ритуальных комплексов с предметами из золота и серебра, а также определить спектр этих предметов, их связь с соответствующими половозрастными группами погребенных. Для этой цели необходимо выбрать могильники с проведенными половозрастными определениями, поскольку знаки социального ранга могут существенно отличаться в погребениях мужчин, женщин и детей⁸. Для выявления погребений различного социального статуса внутри могильника обычно составляются два вида таблиц — по количеству и качеству погребального инвентаря в соответствии с различными половозрастными группами⁹. В таблицы не включаются ограбленные погребения, могилы, где возраст и/или пол погребенных не были установлены, и те из коллективных погребений, где инвентарь нельзя сопоставить с конкретными костяками.

Количественный анализ (подсчет единиц инвентаря в каждом погребении) помогает выявить отличия социального статуса погребенных различных половозрастных групп, дает представление о максимальном и минимальном показателе в каждой из них. Некоторые предметы обладают значением только в своей совокупности — например, бусы¹⁰, наконечники стрел, детали пояса, золотые нити одежды, нашивные бляшки одного типа. В таких случаях они засчитываются обычно как единица инвентаря.

Качественный анализ определяет, какие предметы погребального инвентаря специфичны для погребенных разного пола и/или возраста, а какие являются общими безотносительно пола, и поэтому являются, скорее, отражением общественного статуса индивида, не связанного с его полом.

В результате анализа могильников можно выделить различные группы погребений по уровню социального статуса. Хотя предметы из драгоценных металлов издавна часто использовались как инсигнии, сама по себе такая находка в погребальном комплексе еще не может служить достаточным основанием для вывода о высоком социальном статусе погребенного. Так, если погребение, в котором обнаружены предметы из драгоценных металлов, существенно не отличается от остальных погребений по количеству и составу погребального инвентаря, не исключено, что речь идет, скорее, о более высоком имущественном положении. В то же время даже в этом случае важно с.335 учитывать другие факторы, например, экстраутилитарный характер или редкость таких предметов, а также место их изготовления (местное производство, импорт с соседних территорий, дальний импорт).

Составив представление о роли предметов из драгоценных металлов в погребальном обряде на примере могильников, можно приступать к анализу выборки всех погребений с такими вещами, учитывая и те из них, о которых имеются только краткие сведения. В этом случае нужно также по возможности учитывать пол и возраст погребенных. На основе этого анализа можно построить иерархию комплексов, основанную на удельном весе в них предметов из золота и серебра. К набору ценностей стандартного (низшего) уровня, как правило, относятся предметы из драгоценных металлов, которые сравнительно часто встречаются в обряде. Комплексы с редкими и необычными ценностями формируют элитные наборы¹¹. Кроме того, отдельно надо рассмотреть вопрос о месте производства этих вещей, их принадлежности к определенному культурному кругу, а затем проследить, в каких социальных группах встречаются золотые и серебряные изделия разного происхождения. Это даст основания для выводов о направлении и интенсивности различных внешних связей, а также для интерпретации изменений, происходивших в этом отношении в различные хронологические периоды.

Комплексы Нижнего Поволжья анализировались в трех хронологических группах: III–I вв. до н. э., I — первая половина II вв. н. э., вторая половина II — первая половина III вв. н. э. в соответствии с принятыми в настоящее время рамками ранне-, средне- и позднесарматской культур¹².

В качестве базовых комплексов для выделения наборов ценностей разного уровня были выбраны полностью изданные материалы могильников в бассейне р. Иловли, могильника Первомайский VII (Волго-Донское междуречье), могильника Калиновский (Заволжье), курганные группы Кривая Лука I–V (Нижняя Волга), ритуальные клады, а также отдельные погребения варварской знати (Рис. 1а, 1б).

Могильник находился на левом берегу р. Волги, 35 км севернее современного Волгограда (Рис. 1а. 11), раскопан Калиновским отрядом Сталинградской археологической экспедиции ЛОИА АН СССР под руководством В. П. Шилова в 1952–1954 гг.¹³

В могильнике исследовано 189 погребений в 131 могиле сарматского времени в 49 курганах. Из них 148 погребений относятся к раннесарматской (III–I вв. до н. э.), 18 — к среднесарматской (I — первая половина II вв. н. э.) и 23 — к позднесарматской (вторая половина II — III вв. н. э.) культуре Нижнего Поволжья. Основаниями для датировки с.336 в рамках обозначенных периодов выступают фибулы, импортная металлическая посуда, керамика, некоторые типы зеркал и оружия, стратиграфические данные.

В могилах были похоронены 189 погребенных¹⁴: 54 женского пола, 52 мужского, 8 подростков, 57 детей. У 14 женских костяков и 8 мужских не определен возраст, в 18 случаях пол и возраст умерших неизвестны. 14 погребений ограблены.

В Калиновском могильнике предметы из драгоценных металлов найдены в 8 погребениях из 189 (4%), из них 7 (5%) относятся к раннесарматскому периоду¹⁵, 1 (6%) — к среднесарматскому.

Предметы из драгоценных металлов обнаружены в 7 женских погребениях (к. 8 п. 40, к. 12 п. 20, к. 12 п. 24, к. 19 п. 12, к. 20 п. 1, к. 55 п. 8, к. 55 п. 10) и 1 погребении подростка (к. 19 п. 3). В мужских погребениях такие предметы полностью отсутствуют, даже в тех случаях, когда они выделяются по своему количественному и качественному составу от захоронений соответствующих половозрастных групп (Рис. 6A).

В комплексах III–I вв. до н. э. предметы из драгоценных металлов представлены преимущественно височными кольцами — в трех случаях золотыми, и в четырех — серебряными (Рис. 2A). Могилы, где из драгоценных предметов обнаружены только простые проволочные височные кольца, в большинстве случаев незначительно выделяются по количеству и качеству остального материала среди основной массы женских погребений. В них обнаружено от 6 до 8 наименований погребального инвентаря (Рис. 6A). В одном случае (к. 8 п. 40) в могиле обнаружено 18 категорий предметов, в том числе такие редкие находки, как кости лошади, различные амулеты, глазчатые бусы. Число предметов погребального инвентаря в погребении подростка с с.337 серебряными височными кольцами — самое высокое в группе (7). Бронзовые височные кольца того же типа обнаружены еще в 11 погребениях могильника. Возможно, само по себе наличие височных колец из драгоценных металлов свидетельствует о прижизненном благосостоянии погребенных и не служит признаком их высокого социального статуса.

Другие категории предметов из драгоценных металлов обнаружены только в одном погребении могильника (к. 55 п. 8), которое датируется 2 пол. I в. до н. э. — рубежом эр¹⁶. Они многочисленны и разнообразны: золотые височные подвески сложной формы, гривна, браслеты с окончаниями в зверином стиле, 2 типа нашивных бляшек, серебряные украшения обуви, подвеска, сосуд. Высокий социальный ранг погребенной подчеркивают также редкие предметы из других материалов: стеклянная чаша, бронзовые литой и кованый котлы, таз и кувшин. В могилу были также положены в качестве жертвенной пищи кости лошади — исключительная редкость для могильника (Рис. 2). Количество категорий предметов (21) в этом погребении почти в три раза превышает ближайшее по высоте значение в соответствующей половозрастной группе и вообще в могильнике (Рис. 6A). Это позволяет сделать вывод о том, что в данном случае мы имеем дело с погребением высшей элиты.

В одном погребении I — первой половины II вв. н. э. была найдена фибула с серебряной обмоткой. Небольшое количество сравнительного материала в могильнике не позволяет сделать вывод о роли данного предмета в обозначении социального статуса погребенной. По количеству категорий инвентаря это погребение выделяется среди прочих женских комплексов этого времени (13 наименований инвентаря при стандарте от 3 до 5). Среди них обнаружены такие редкие предметы, как бронзовый сосуд, сердоликовые и янтарные бусы, большое количество лепных сосудов.

В погребениях Калиновского могильника позднесарматского времени предметы из драгоценных металлов не обнаружены.

Могильник располагался в междуречье Волги и Дона (Рис. 1а. 28), раскопан Донской экспедицией НИС Волгоградского государственного педагогического института под руководством В. И. Мамонтова в период с 1983 по 1998 гг.¹⁷

В могильнике исследовано 93 погребения в 82 могилах из 45 курганов. Из них 42 могилы относятся к раннесарматской (III–I вв. до н. э.), 28 — к среднесарматской (I — первая половина II в. н. э.) и 12 — к позднесарматской (вторая половина II — первая половина III в. н. э.) культуре Нижнего Поволжья. Датирующими предметами в рамках с.338 обозначенных периодов выступают керамика, некоторые типы зеркал и оружия.

В могилах обнаружены остатки 93 погребенных: 26 женского пола, 24 мужского, 7 подростков, 14 детей, в одной могиле погребенного не оказалось (кенотаф). У 7 женских и 4 мужских костяков не определен возраст, у 22 погребений взрослых людей не определен пол. 23 погребения ограблены, пол и возраст погребенных в них людей не установлен.

Изделия из драгоценных металлов были обнаружены в 3 погребениях могильника из 93 (3%) — по одному на каждую хронологическую группу, что составляет 2%, 4% и 8% соответственно для ранне-, средне- и позднесарматского периодов. Во всех случаях они найдены в погребениях взрослых людей.

Женское погребение 4 кургана 42 раннесарматского времени¹⁸ содержало золотые нити и височные кольца (Рис. 3A). Подобные височные кольца, но из бронзы встречены в могильнике еще в 6 случаях. Золототканые одежды больше не отмечены в могильнике ни разу. Всего в могиле обнаружены предметы погребального инвентаря 8 наименований, что является достаточно высоким показателем в этой хронологической группе (Рис. 6B).

По-другому выглядит состав погребения мужчины старческого возраста (к. 14 п. 3), которое относится к среднесарматскому периоду¹⁹. Количество погребального инвентаря в этой могиле (18 предметов) в три раза превышает самый высокий показатель в соответствующей половозрастной группе (Рис. 6B). В могиле найдены: пояс с серебряными деталями, в т. ч. крупными поясными пластинами, оселок с золотым колпачком и расшитая золотыми бляшками одежда (Рис. 3). Подобные вещи больше ни разу не встречены в могильнике, и играли, видимо, особую роль в подчеркивании высокого социального статуса покойного.

В погребении взрослого человека позднесарматского периода (к. 7 п. 1)²⁰ в состав погребального инвентаря из 6 наименований входит обкладка бронзового предмета из золотой фольги. Такой показатель количества предметов погребального инвентаря в могиле — довольно высокий в этой хронологической группе, но все же ненамного выше, чем в остальных погребальных комплексах. Поскольку бронзовая основа предмета, обложенного фольгой, не сохранилась, трудно сказать, имеет ли этот предмет аналогии среди погребального инвентаря других погребений некрополя.

Курганы располагались между р. Волгой и Доном, в бассейне р. Иловли: могильники Лебяжье (Рис. 1а. 41), Барановка I (Рис. 1а. 19), Петрунино II, Петрунино IV (Рис. 1а. 20), Костарево (Рис. 1б. 66), Б. Ивановка (Рис. 1а. 43), Тары, М. Воробцовка (Рис. 1а. 44), Бердия с.339 (Рис. 1а. 23), Писаревка (Рис. 1а. 21), Авиловский II (Рис. 1а. 45), Желтухин (Рис. 1а. 22). Эти курганные группы раскопаны в 1982–1997 гг. Иловлинской экспедицией Волгоградского государственного университета под руководством И. В. Сергацкова²¹.

Из 98 опубликованных погребений сарматского времени в 90 могилах из 62 курганов 43 относятся к раннесарматской (III–I вв. до н. э.), 35 — к среднесарматской (I — первая половина II в. н. э.) и 20 — к позднесарматской (вторая половина II — первая половина III в. н. э.) культуре Нижнего Поволжья. Погребения датированы на основании импортной и местной керамики, бронзовой посуды, фибул, типов оружия, бус, зеркал, формы могильных сооружений.

Всего зафиксировано 98 погребенных: 26 женского пола, 37 мужского, 2 подростка, 17 детей, в 15 случаях пол и возраст умерших не определены, зафиксирован также 1 случай кенотафа (Петрунино IV, к. 4 п. 1) позднесарматского времени. 32 погребальных комплекса ограблены.

В могильниках Иловлинской группы предметы из золота и серебра представлены в 23 комплексах из 98 (23%). 6 погребений (14%) относятся к периоду II–I вв. до н. э. 17 (49%) датируются I в. н. э. 8 погребений с предметами из драгоценных металлов не были ограблены, что позволяет сравнить количественный и качественный состав вещей с остальными неграблеными захоронениями группы (Рис. 4; Рис. 6C).

В неграбленых комплексах II–I вв. до н. э. предметы из драгоценных металлов представлены височными кольцами в женских погребениях²², золотыми обкладками меча и колчана в мужском погребении²³ и парой браслетов в детской могиле²⁴. В еще одном грабленом женском погребении найдена золотая подвеска, сделанная из серьги²⁵.

В могиле 9 кургана 10 могильника Барановка I обнаружено парное погребение взрослого мужчины и женщины старческого возраста²⁶. В целом, количество предметов погребального инвентаря при каждом из костяков (7 и 7) соответствует среднему его числу в соответствующих возрастных группах (Рис. 6C). Находка золотых височных колец, как показывает анализ других могильников, при отсутствии других предметов социального престижа вряд ли отражает высокий социальный статус. В то же время наличие нескольких предметов вооружения с золотыми обкладками чрезвычайно редко встречается в раннесарматских погребениях и может свидетельствовать об особо высоком социальном статусе погребенных в этой парной могиле.

Находка в погребении ребенка трехлетнего возраста двух золотых браслетов говорит о высоком социальном статусе покойного, несмотря на то что с погребенным был обнаружен невыразительный сопровождающий инвентарь (2 категории). Многочисленные захоронения детей и подростков этой хронологической группы либо вообще не имеют вещей, с.340 либо их количество колеблется в пределах от 1 до 4 предметов. В то же время браслеты сами по себе являются весьма редкой находкой даже в погребениях взрослых людей, а в Иловлинских памятниках вообще не отмечены для данного периода.

Состав предметов из драгоценных металлов изменяется в следующий период, существенно увеличивается также количество содержащих их погребений. Они обнаружены в 4 неграбленых²⁷ и 13 грабленых комплексах²⁸.

Неграбленые комплексы с предметами из драгоценных металлов представлены одним мужским и тремя женскими захоронениями. По количественному составу погребенного инвентаря они являются самыми выдающимися в соответствующих возрастных группах (мужское погребение: 8; женские погребения: 21, 17 и 16 категорий инвентаря) (Рис. 4; Рис. 6C).

Женские погребения, помимо золотых и серебряных предметов, содержали также другие ценные и редкие предметы: наборы бус из полудрагоценных камней (хрусталь, халцедон, сердолик, агат и пр.), бронзовые сосуды (котел, ковш), импортную керамику, морские раковины²⁹. Во всех трех погребениях найдены золотые подвески, из двух погребений происходят золотые бляшки от расшивки одежды, в одном погребении обнаружены также золотые височные кольца с подвесками, пронизи, и серебряный кубок с изображением тамг (Рис. 4).

В мужском погребении (Писаревка к. 1 п. 3) найден кинжал с серебряными деталями ножен, одежда погребенного была выткана золотыми нитями³⁰. Эта могила отмечена таким важным с точки зрения социального престижа предметом, как литой бронзовый котел. К сожалению, малое количество неграбленых погребений этой хронологической группы не позволяет сделать вывод о том, насколько редкой является находка кинжала с серебряными деталями. Грабленые погребения Иловлинской группы не содержали подобных находок. Золотые нити одежды обнаружены еще в 4 грабленых погребениях: в 2 погребениях мужчин старческого возраста, 1 женском погребении и 1 могиле с неустановленным полом погребенного. Судя по набору инвентаря, все эти комплексы принадлежали погребенным высокого социального ранга.

Позднесарматские погребения Иловлинской группы памятников не содержали предметов из драгоценных металлов.

Курганы располагались в районе сухого русла протоки Волги Кривая Лука в Черноярском районе Астраханской области (Рис. 1а. 33). с.341 Раскопки курганных групп I–V проводились в 1973 г. Поволжской археологической экспедицией ИА АН СССР и МГУ³¹.

Из 38 погребений (в 31 могиле сарматского времени из 20 курганов) 20 погребений (13 могил) относятся к раннесарматской (III–I вв. до н. э.), 3 — к среднесарматской (I — первая половина II в. н. э.) и 15 — к позднесарматской (вторая половина II — III в. н. э.) культуре Нижнего Поволжья. Они датированы на основании погребального обряда, импортной и местной керамики, типов оружия, бус, зеркал.

В могилах были похоронены 38 погребенных: 12 женского пола, 13 мужского, 3 подростка, 1 ребенок 4–5 лет, в 9 случаях пол умерших не определен. 9 погребальных комплексов ограблены.

Предметы из золота и серебра обнаружены в 3 неграбленых женских погребениях из 38 (8%), 1 (5%) из них относится к раннесарматскому периоду, 2 (13%) — к позднесарматскому (Рис. 5; Рис. 6D).

В погребении Кривая Лука VI 1-14, датированном 1 пол. III в. до н. э. по гераклейской амфоре с клеймом³² и чернолаковой чашке, обнаружены 2 гагатовые подвески в виде лунниц, украшенные золотыми деталями³³. Количество единиц инвентаря в этом захоронении (12) в два раза превышает следующее по высоте значение в группе женских погребений (Рис. 6D). О высоком социальном статусе погребенной женщины свидетельствует также наличие здесь импортных вещей.

Предметы из драгоценных металлов в позднесарматских комплексах представлены серебряными пронизями (Кривая Лука I 9-1; Кривая Лука VI 12-1). Количество вещей в этих погребениях (соответственно 9 и 10) — самое высокое в этой группе, однако ненамного отличается от остальных захоронений (Рис. 6D). Качественный состав представленных в них вещей также незначительно отличается от других комплексов. Возможно, что наличие предметов из драгоценных металлов в данном случае свидетельствует о прижизненном материальном достатке погребенных здесь женщин.

Сравнение данных по всем группам могильников

Женские погребения. Абсолютное большинство предметов из драгоценных металлов в женских могилах представлено категорией украшений. Чаще всего в женских погребениях встречаются височные кольца из золота и серебра. Однако их наличие само по себе еще не является признаком высокого социального статуса погребенной и может быть отнесено к стандартному набору ценностей. Для с.342 захоронений высшей элиты характерным является наличие драгоценной посуды, а также большее разнообразие украшений.

Мужские погребения. В большинстве случаев мужские погребения не содержат предметов из драгоценных металлов. Иерархия мужских погребений в исследованных могильниках базируется, прежде всего, на количестве и составе предметов вооружения. К элитному набору ценностей относятся исключительно редкие находки украшенных золотом предметов вооружения (меч, колчан).

Детские погребения. Детские погребения в этот период многочисленны и, как правило, не содержат предметов из драгоценных металлов. Единственный случай находки золотых браслетов в детском погребении свидетельствует о высоком социальном статусе погребенного здесь ребенка.

Среднесарматский период (I — первая половина II вв. н. э.)

В этот период наблюдаются существенные региональные различия. Среди рассмотренных некрополей по богатству погребального инвентаря выделяется Иловлинская группа памятников, которую характеризует высокий процент погребений с предметами из драгоценных металлов.

Женские погребения. Височные кольца перестают быть ведущей формой украшений из драгоценных металлов. В Иловлинской группе довольно часто женская погребальная одежда украшена золотыми нашивными бляшками, в них появляются разнообразные подвески ожерелий, височные кольца с шумящими подвесками. Элитные наборы по-прежнему включают в себя драгоценные сосуды для питья.

Мужские погребения. В мужских захоронениях высокого статуса, кроме драгоценного оружия, появляются украшения упряжи, детали пояса, ритуальные пластины из драгоценных металлов, а также украшения, характерные и для женских могил — расшитая золотыми нитями и нашивными бляшками одежда.

Детские погребения. Количество детских погребений существенно сокращается. Они не содержат предметов из драгоценных металлов.

Позднесарматский период (вторая половина II — III вв. н. э.)

Количество как женских, так и мужских погребений с предметами из драгоценных металлов сильно сокращается. По своему статусу они незначительно отличаются от остальных погребений могильников. Наличие в них драгоценных предметов свидетельствует скорее об имущественных различиях погребенных. Детские погребения очень малочисленны, предметы из золота и серебра в них отсутствуют.

Анализ репрезентативной выборки погребений с предметами из золота и серебра

Для получения более полной и объективной картины к анализу были привлечены комплексы знати, содержащие предметы из драгоценных металлов, опубликованные с разной степенью полноты. Сравнение их между собой (Рис. 7–9) позволяет уточнить выводы о хронологических и территориальных различиях стандартных и элитных наборов ценностей.

с.343 Раннесарматский период (III–I вв. до н. э.). Рис. 1а. I, Рис. 7

Комплексы с предметами из драгоценных металлов представлены 61 погребением³⁴, в большинстве случаев неграблеными, и двумя жертвенными комплексами — ритуальными кладами без человеческих остатков. Основное количество комплексов с предметами из драгоценных металлов сосредоточено в районе Заволжья (33), меньше их в Волго-Донском междуречье (18) и на Нижней Волге³⁵ (12).

Женские погребения. Стандартной находкой, обозначающей, видимо, относительно высокий прижизненный материальный достаток погребенной, были височные кольца из драгоценных металлов. Они обнаружены в 34 из 37 погребений, причем в 28 случаях они представлены простыми проволочными кольцами, которые являлись единственным предметом из драгоценного металла в погребальном инвентаре.

Девять женских погребений по набору инвентаря отличаются более высоким социальным статусом. Среди них можно выделить две группы — погребения элиты среднего и высшего уровня.

К группе элиты среднего уровня относятся семь комплексов, в которых обнаружено от двух до четырех категорий предметов из драгоценных металлов³⁶. Все эти предметы относятся к украшениям — личному убору погребенной. В этих комплексах вместо обычных простых височных колец в 1.5 оборота находят височные кольца с припаянным сложным украшением. Среди других ювелирных изделий наиболее часто встречаются перстни (7 случаев), единично — многовитковые браслеты, гривны, нашивные бляшки и пронизи. Наибольшая концентрация комплексов с перстнями наблюдается в районе Левобережья Волги (5 случаев), в могилах, которые датируются III–II вв. до н. э.³⁷ Один такой комплекс расположен в южной части Волго-Донской переволоки³⁸, еще один, самый ранний из всех³⁹, в районе Нижней Волги.

К погребениям высшей элиты относятся, очевидно, два захоронения из Заволжья: Майеровский III к. 4 п. 3Б, которое датируется 2 пол. II в. до н. э.⁴⁰, и п. 8 к. 55 Калиновского могильника 2 пол. I в. до н. э.⁴¹ В них, помимо разнообразных, сложных по исполнению украшений, обнаружены драгоценные сосуды и ритуальные предметы. Дополнительными знаками высокого социального статуса этих погребений служат литые бронзовые котлы, импортные бронзовые сосуды, морские раковины и другие редкости. Важно отметить, что в трех из с.344 женских комплексов самого высокого ранга были обнаружены предметы, украшенные изображениями — зооморфными, а в одном случае также антропоморфными и растительными.

Мужские погребения. Количество мужских погребений с предметами из драгоценных металлов значительно меньше, чем женских. Как уже было показано при анализе могильников, в это время драгоценные предметы вообще редко встречаются в мужских захоронениях. Поэтому наличие даже какой-то одной инсигнии может свидетельствовать о высоком социальном статусе погребенного.

Столь же четких границ между стандартными и элитными наборами ценностей, как в женских захоронениях, здесь не прослеживается. Возможно, социальное положение погребенного мужчины выражалось через количество статусных вещей, представленных в погребальном инвентаре. В выборке представлены 5 комплексов с одной, 1 — с двумя, 4 — с тремя, 1 — с четырьмя, 1 — с пятью, 2 — с шестью, 1 — с четырнадцатью категориями предметов из драгоценных металлов. При этом три самых богатых комплекса находятся в районе нижнего течения Волги, а четвертый — в южной части Волго-Донского междуречья.

В районе Заволжья выше черты Волгограда, где расположены элитные женские погребения высшего ранга, и в Волго-Донском междуречье мужские захоронения (11 комплексов) выглядят беднее и содержат от 1 до 4 категорий предметов из драгоценных металлов. Предметы личного убора редки и представлены браслетами (3 комплекса), нашивными бляшками (2 комплекса), пронизями (1 комплекс), которые встречаются и в женских погребениях, а также деталями пояса (2 комплекса) и украшениями обуви (1 комплекс). Помимо личных украшений, комплексы знати отмечены предметами вооружения. Для всей группы элитных погребений этого региона характерны мечи или кинжалы с рукоятью и ножнами, обложенными золотой фольгой (7 комплексов), и украшения колчана (4 комплекса). Кроме того, в погребениях знати среднего уровня (3 и более категорий предметов из драгоценных металлов) найдены деревянные сосуды (видимо, чаши для питья) с золотыми обкладками (3 комплекса) и ритуальные пластины с зооморфными изображениями (4 комплекса). Изделия с зооморфными изображениями найдены в 5 погребениях.

На Нижней Волге, в отличие от Заволжья и Волго-Донского междуречья, в богатых мужских погребениях, помимо предметов вооружения и деталей пояса, имеются драгоценные детали конской упряжи — фалары и псалии (4 случая), а личные украшения и детали костюма в элитных наборах среднего уровня представлены нашивными бляшками и пуговицами. Имеется только один случай находки ритуальной пластины с зооморфными и антропоморфными изображениями. Во всех богатых мужских захоронениях региона найдены предметы с изображениями — зооморфными (3 комплекса) и антропоморфными (3 комплекса). В самом выдающемся мужском погребении Нижней с.345 Волги (Косика п. 1)⁴² имеются личные украшения, которые отсутствуют в других богатых мужских погребениях региона: пектораль, наконечник гривны, браслет, золототканая одежда, подвески. Кроме того, в погребении найдены драгоценные сосуды, пиксида, оселки в золотой оправе, туалетная ложка, футляр для бритвы, листья погребального венка.

Детские погребения. Несмотря на большое количество детских погребений в этот хронологический период комплексы с драгоценными предметами среди них малочисленны. Все они расположены к северу от черты Волгограда: в районе Левобережья Волги (3 комплекса) и Волго-Донском междуречье (1 комплекс). В трех могилах обнаружены браслеты, в одном — височные кольца. Драгоценные предметы с изображениями не встречены ни разу.

Клады. Интересное явление, зафиксированное только для района Волго-Донского междуречья и Волжского Левобережья, представляют собой находки жертвенных комплексов — ритуальных захоронений без человеческих остатков (Жутово к. 27 и Качалинская). В этих «кладах» драгоценные предметы представлены частями сосудов⁴³, но прежде всего украшениями и деталями упряжи, которые ни разу не встречены в мужских погребениях этого района, зато характерны для мужских захоронений района Нижней Волги.

Среднесарматский период (I — первая половина II вв. н. э.). Рис. 1а. II, Рис. 8

Комплексы с предметами из драгоценных металлов представлены 65 погребениями⁴⁴. Большинство из них ограблено. В этот период основное число богатых погребений сосредоточено в Волго-Донском междуречье (45 комплексов). Значительно уменьшается количество элитных комплексов в районе Заволжья (10 комплексов) и несколько сокращается на Нижней Волге (9 комплексов).

В отличие от раннесарматского периода, различия между наборами статусных вещей между мужскими погребениями разных районов Нижнего Поволжья незначительны. Для стандартного набора богатых погребений обоего пола становятся характерны золотые бляшки (42 комплекса), пронизи (17 комплексов), ткани с золотыми нитями (9 комплексов).

Женские погребения. Для стандартного набора ценностей, насколько можно судить по неграбленым комплексам, по-прежнему характерны личные украшения. В первую очередь это находки с.346 височных колец (8 комплексов). В погребениях Левобережья Волги это простые проволочные кольца, а в Волго-Донском междуречье — кольца с шумящими подвесками. В одном случае зафиксирована находка серьги⁴⁵. В более богатых погребениях встречаются подвески, бусы и ожерелья. Комплексы высшей знати включают драгоценную посуду (2 комплекса), детали шкатулки, а также деревянные сосуды с золотыми обкладками, которые в предшествующий период встречались только в мужских погребениях. В двух случаях найдены драгоценные предметы с зооморфными изображениями. Самое выдающееся женское погребение данного периода обнаружено в Волго-Донском междуречье, в низовьях р. Иловли (Бердия к. 3).

Мужские погребения. Стандартный набор, помимо бляшек, пронизей и золотого шитья, включает детали пояса (9 комплексов) и упряжные наборы (7 комплексов). При этом фалары и другие детали упряжи теперь становятся частью инвентаря погребений Волго-Донского междуречья, в то время как раньше их клали в погребения только в районе Нижней Волги. В элитный набор ценностей, кроме перечисленных категорий предметов, входят также драгоценная посуда (4 комплекса), деревянные сосуды с золотыми обкладками (4 комплекса) и ритуальные пластины с зооморфными изображениями (2 комплекса). Очень редко встречаются мечи с золотыми обкладками ножен (Писаревка к. 1 п. 3), но не исключено, что такая ситуация является следствием ограбления могил. В то же время число погребений с предметами, украшенными изображениями, увеличивается (11 комплексов). Большинство из них зооморфные (10 комплексов), в редких случаях — антропоморфные (2 комплекса) и растительные (3 комплекса). Мужские погребения высшей элиты сосредоточены теперь в южной части Волго-Донского междуречья (Жутово к. 28, Октябрьский V к. 1 п. 1).

Детские погребения. 2 комплекса с предметами из драгоценных металлов расположены в Волго-Донском междуречье и на Левобережье. В одном из них найдены височные подвески, в другом — нашивные бляшки.

Позднесарматский период (вторая половина II — III вв. н. э.). Рис. 1б. III, Рис. 9

В позднесарматский период существенно сокращается количество комплексов с предметами из драгоценных металлов (15 комплексов, многие ограблены)⁴⁶. Их количество распределяется по районам Нижневолжского региона следующим образом: Волго-Донское междуречье — 7 комплексов, Левобережье — 4 комплекса, Нижняя Волга — 4 комплекса. В это время, по сравнению с предшествующими периодами, погребения знати выглядят беднее и содержат от одной до трех категорий драгоценных предметов.

Женские погребения. Стандартные наборы ценностей включают традиционно височные кольца (3 комплекса), в одном случае найдена с.347 серьга. Элитные наборы более высокого уровня содержат подвески (2 комплекса), перстни (1 комплекс), нашивные бляшки (1 комплекс), фибулы-броши (1 комплекс). В самых богатых погребениях представлены драгоценные предметы трех категорий, эти комплексы располагаются в южной части Волго-Донского междуречья (Аршань-Зельмень к. 3 п. 1, Нагавский II к. 11 п. 1).

Мужские погребения. К стандартным наборам ценностей относятся детали пояса (4 комплекса). Погребения знати более высокого уровня, где было найдено более одной категории ценностей, содержали нашивные бляшки, оружие, а также ожерелья и пронизи из драгоценных металлов.

Комплексов высшей элиты, признаком которых является, прежде всего, драгоценная посуда, в регионе не отмечено. Показательно при этом, что ни в одном из богатых погребений позднесарматского периода не найдено предметов звериного стиля.

Стандартные и элитные наборы предметов из драгоценных металлов из региона Нижнего Поволжья в контексте древностей Северного Причерноморья и других территорий

В наиболее ранний период (III — начало/первая пол. II вв. до н. э.) в Нижнем Поволжье отсутствуют погребальные комплексы, которые по обряду, количественному и качественному составу инвентаря резко бы выделялись среди остальных могил. При этом предметы из драгоценных металлов представлены, в основном, личными украшениями в женских погребениях, наибольшая концентрация которых фиксируется в районе Левобережья Волги. Это височные кольца простых форм (из свернутой в несколько оборотов проволоки) в стандартных наборах, височные кольца и перстни — в наборах более высокого уровня. Такие украшения изготавливались, скорее всего, на месте. Погребения этого периода сложно датировать из-за отсутствия в них импортных вещей. Но в некоторых случаях на раннюю дату указывают находки перстней с гладкими выпуклыми щитками, аналогии которым имеются в скифских древностях Северного Причерноморья и Прикубанья⁴⁷. Таким образом, контакты местного населения с соседними и более отдаленными регионами, видимо, были незначительны в этот период.

Ситуация меняется с середины — второй половины II в. до н. э. Появляются комплексы, которые по составу и качеству инвентаря резко отличаются от большинства захоронений. В погребениях знати, содержащих предметы из драгоценных металлов, теперь выделяются несколько уровней.

В женских погребениях стандартные наборы по-прежнему включают в себя простые височные кольца, а элитные наборы среднего с.348 уровня представлены перстнями и височными кольцами с напаянными филигранными деталями и зернью, видимо, местного производства⁴⁸. Единственным определенно импортным украшением в них являются серьги с головками львиных грифонов из погребения у Химкомбината, которые, судя по деталям орнамента, были сделаны в Танаисе⁴⁹. Комплексы высшей элиты характеризуются наличием попавших в Нижнее Поволжье издалека импортных вещей, расшитых золотыми бляшками одежд и украшений в зверином стиле — браслетов с зооморфными окончаниями.

Среди импортов важное место занимают сосуды для питья. Так, в погребении Майеровского могильника найдена неглубокая коническая серебряная фиала с гравированным изображением розетты в центре и двумя полосами венков по краю и в середине, покрытыми позолотой⁵⁰. Профиль сосуда ближневосточного происхождения и, наряду со схемой и стилем орнаментации, находит параллели в ахеменидском и эллинистическом Иране⁵¹. В коллекции музея П. Гетти в Малибу имеется иранская чаша первой пол. II в. до н. э., по декору почти идентичная майеровской⁵². Аналогичная чаша происходит из Мазандарана, Иран, и датируется II в. до н. э.⁵³

Калиновское погребение содержало серебряный кубок с петлевидной ручкой, форма которого характерна для целой серии сосудов с зооморфными ручками из сарматских комплексов Северного Причерноморья⁵⁴. Форма кубка не имеет соответствий среди керамических сосудов местного производства. Не исключено его импортное происхождение.

К импортным предметам относится также обнаруженное в Майеровском погребении зеркало с золотой ручкой. Как отмечают Н. Б. Скворцов и А. С. Скрипкин, форма зеркала и характер его орнаментации имеют ближайшие аналогии на Кубани⁵⁵. Прикубанского производства, судя по схеме и элементам орнаментации, также перстни и височные подвески, найденные в этом погребении.

Предметы звериного стиля в элитных женских погребениях данного периода представлены многовитковыми браслетами. Само по себе оформление окончаний гривен и браслетов в виде зооморфных фигур по своему происхождению связано с ахеменидской традицией. Браслеты из Черного Яра украшены головками баранов, спаянными с.349 из двух половинок и насаженными на концы прута. Переход к пруту выполнен в виде длинного манжета, который отделен от головки животного рядами проволоки и кольцом напаянных из проволоки ов. И мотив, и способ оформления окончаний браслетов характерны для прикубанской художественной традиции. Браслеты из Калиновки отличаются от черноярских по сюжету и технике изготовления. Зооморфные окончания отлиты вместе с прутом, у одного браслета средняя часть вырезана, а оставшиеся фрагменты механически соединены друг с другом, другой свернут в 8 витков. Концы браслетов оформлены в виде двух продолжающих линию прута, следующих друг за другом животных: лосихи и нападающего на нее сзади хищника⁵⁶. Проволочные браслеты, у которых стилистически сходные с калиновскими окончания в виде фигур животных являются продолжениями прута, имеются в Сибирской коллекции Петра I⁵⁷.

Таким образом, попавшие издалека драгоценные вещи и предметы звериного стиля представлены в женских погребениях только самого высокого ранга. Наибольшее число импортных статусных вещей указывает на связи с Прикубаньем. Часть вещей связана по происхождению с эллинистическим Востоком (прежде всего, селевкидским Ираном).

Мужские погребения этого периода демонстрируют другую тенденцию. В захоронениях знати всех уровней появляются неизвестные ранее категории статусных вещей из драгоценных металлов: золототканая и украшенная золотыми бляшками одежда, предметы вооружения, деревянные чаши, ритуальные пластины, поясные наборы, украшения упряжи. Многие из этих вещей являются либо прямыми импортами с далеких восточных территорий, либо сделаны на месте по образцам, также указывающим на дальние связи.

Прежде всего это касается деталей поясов: поясных пластин, пряжек и подвесок. Они найдены в 3 погребениях района Нижней Волги (Кривая Лука, Яшкуль, Косика) и 2 комплексах Заволжья (Питерка, Верхнепогромное). Они отличаются друг от друга по стилю и технике изготовления. В мужских погребениях Нижнего Поволжья встречаются также поясные пластины и пряжки, изготовленные из других, недрагоценных материалов, например бронзы и гагата⁵⁸. Аналогии этим предметам известны во II–I вв. до н. э. на территории Средней Азии⁵⁹, Монголии⁶⁰ и Сибири⁶¹. До II в. до н. э. у населения Нижнего Поволжья была, видимо, другая традиция ношения поясов, где вместо поясных пластин и пряжек использовались с.350 заканчивающиеся ворворками завязки⁶². Поэтому данная инновация может свидетельствовать о существенных инокультурных влияниях, в числе которых могло быть и появление новых этнических групп населения.

Другим новшеством в культуре являются украшения упряжи — фалары, обнаруженные в погребениях (Нижняя Волга) и ритуальных комплексах (междуречье Волги и Дона). При этом распространенные в северной части региона типы и стилистические группы фаларов обнаруживают сходство с находками в Северном Причерноморье (налобники, фалары оголовья, Причерноморский графический стиль)⁶³, а фалары южной группы (Нижняя Волга) являются либо иранскими импортами (седельные фалары из Косики)⁶⁴, либо подражают фаларам Греко-Бактрийского стиля I типа упряжи⁶⁵ (Яшкуль, Кривая Лука).

Совершенно новым явлением в северной части Нижневолжского региона стали ритуальные пластины вытянутой подпрямоугольной формы с зооморфными изображениями. Они изготовлены в единой художественной традиции местными мастерами⁶⁶. Только одна аналогичная пластина была обнаружена в комплексе за пределами региона, на Правобережье Кубани, у станицы Раздольная⁶⁷. В тех случаях, когда зооморфное изображение сохранилось достаточно полно, животные изображены с телом, перевернутым в средней части на 180° (S-видная композиция). Техника изготовления пластин (резьба по дереву с дальнейшей плакировкой изображения золотом) — тоже новое явление в регионе.

В комплексе из Верхнепогромного обнаружены несколько сосудов. Чаша с накладным орнаментом, по мнению М. Ю. Трейстера, относится к селевкидской школе торевтики и должна датироваться не позднее середины III в. до н. э.⁶⁸ Другая чаша, конической формы, к которой была впоследствии приделана боковая ручка, имеет многочисленные аналогии в средиземноморских древностях II–I вв. до н. э. Особенно широко такие чаши были распространены в Западном Причерноморье⁶⁹.

Особое место среди элитных мужских захоронений занимает погребение 1 Косики⁷⁰. Оно содержало большое количество статусных вещей, очевидно, прикубанского производства: браслет-наручь, серебряная ложка с головкой хищника на конце (полная аналогия — Песчаный к. 1 п. 9), малые бляхи-фалары, футляр для бритвы.

с.351 Из погребения в Косике происходит целая серия серебряных сосудов, в том числе эллинистическая полусферическая чаша с позолоченным гравированным орнаментом, таз италийского производства, сосуд с крышкой и ручками в виде кабанов, возможно, выполненный сарматским мастером, а также туалетный сосудик греческого происхождения — пиксида с гравированным орнаментом⁷¹. Чаша, судя по схеме орнамента, происходит, видимо, из эллинистического Ирана⁷². Гравированные изображения на сосуде с зооморфными ручками и на пиксиде говорят также в пользу их иранского производства⁷³. Там же были изготовлены, по-видимому, седельные парные фалары⁷⁴. Ножны меча с выступами по краям имеют аналогии в памятниках Алтая⁷⁵. Поясные пряжки традиционно соотносятся с предметами из Сибирской коллекции, хотя точное их происхождение трудно установить с определенностью⁷⁶. Ложковидные подвески встречаются в поясных наборах на широкой территории Евразийской степи: в Западном Прибайкалье⁷⁷, в Хакасско-Минусинской котловине (тагарско-таштыкский этап II–I вв. до н. э.)⁷⁸.

Самой удивительной находкой в этом погребении являются золотые листья апия от погребального венка⁷⁹. Венки играли важную роль в погребальной практике греков и римлян⁸⁰. Золотые венки находят в греческих и римских погребениях начиная с классического периода до конца римского времени, в том числе на некрополях греческих городов Северного Причерноморья. На варварской периферии Боспора, в могильниках Нижнего Поволжья, Прикубанья и Северного Кавказа остатки погребальных венков неизвестны. Захоронение Косики — это единичный случай использования этого типично греческого погребального обряда на обширной варварской территории от Кубани до Волги.

Таким образом, женские и мужские элитные погребальные комплексы этого периода показывают различное направление связей. В с.352 женских погребениях превалируют предметы социального престижа, указывающие на контакты с Прикубаньем, и, в меньшей степени, в самих погребениях высшей знати, с эллинистическим Ираном. Мужские погребения выявляют связи, в первую очередь, с культурами Алтая и Минусинской котловины, а комплексы высшей элиты указывают, как и в случае с женскими захоронениями, на контакты с эллинистическим Ираном и Прикубаньем.

Среднесарматский период (I — первая половина II вв. н. э.)

Стандартные наборы статусных вещей в женских погребениях представлены височными подвесками. Новшеством является появление височных колец с щитками подтреугольной формы и шумящими подвесками, ожерелий, подвесок и бус производства античных городов Северного Причерноморья. Чаще, чем в предыдущий период, встречаются комплексы с нашивными бляшками и пронизями-трубочками. Совершенно не встречаются перстни.

Элитные наборы (Бердия к. 3) сопровождает бронзовая посуда италийского происхождения⁸¹, где предметы звериного стиля представлены серебряными чашами с ручками в виде грифонов, возможно, иранского производства⁸². Знаменательна находка в этом погребении деталей шкатулки⁸³: наличие шкатулки в погребении является чертой обряда, не характерной для Нижнего Поволжья.

Мужские погребения. Среди поясных украшений, помимо поясных пластин и пряжек восточных типов, украшенных изображениями, появляются пряжки обычных типов, выполненные из драгоценных металлов, сделанные в местных или северо-причерноморских мастерских⁸⁴.

Среди украшений упряжи появляются новые типы — гладкие бляхи с прорезями в центре, местного производства⁸⁵. Наборы фаларов с зооморфными и растительными мотивами выполнены в северо-причерноморских центрах⁸⁶. Драгоценные сосуды в элитных наборах датируются часто более ранним временем, чем сами погребения⁸⁷. При этом «запаздывающие» предметы также происходят из эллинистического Ирана, как и сосуды, попавшие в погребения нижневолжской элиты в предыдущий период. А сосуды, одновременные погребению, обычно изготовлены в западных производственных центрах⁸⁸.

с.353 В нескольких мужских погребениях этого периода найдены браслеты западных типов (с завязками, с расширяющимися концами), без зооморфных украшений.

В двух комплексах (случайные находки у с. Саломатино и станицы Голубинской) обнаружены браслеты с зооморфными окончаниями. Саломатинские браслеты были доставлены вместе с инвентарем, характерным для мужского погребения, включавшим, в частности, меч, оселок и бронзовый литой котел⁸⁹. По мнению И. П. Засецкой, ближайшими аналогиями этим браслетам являются украшения из Сибирской коллекции Петра I, и вещи из Пазырыкских курганов на Алтае⁹⁰. Браслеты, найденные у Голубинской⁹¹, судя по типу окончаний, были изготовлены в Северном Причерноморье.

Очевидно, что в период I — первой пол. II вв. н. э. в элитных комплексах Нижнего Поволжья начинают преобладать вещи, изготовленные в Северном Причерноморье, хотя часто и по восточным образцам. В комплексах высшей элиты среди «дальних» импортов, современных погребениям, большую долю составляет римская бронзовая и серебряная посуда. Таким образом, в это время происходит определенная переориентация верхушки сарматского общества на античные центры Северного Причерноморья.

Позднесарматский период (вторая половина II — III вв. н. э.)

В это время наблюдается стандартизация погребального обряда, элитные погребения незначительно отличаются от обычных по количеству и качеству сопровождающего инвентаря.

Все личные украшения, и в мужских и в женских погребениях, относятся теперь к типам, распространенным в Северном Причерноморье. В поясных наборах уже не встречаются крупные поясные пластины. Украшения упряжи относятся к наборам, наибольшее распространение которых отмечено в ареале Боспорского царства. Полностью отсутствуют предметы звериного стиля.

В период III–I вв. до н. э. очевидно существование в Нижнем Поволжье двух региональных центров, отличающихся культурными особенностями: северного (Заволжье и Волго-Донское междуречье) и южного (Нижняя Волга).

Отмеченные региональные особенности могли являться следствием различного общественного устройства (в первой группе ясно проявляет себя высокий социальный статус женщин), а возможно и этнического состава племен, оставивших эти памятники.

Ситуация меняется в первом веке н. э., когда региональные различия в составе элитных наборов нивелируются, а центр элитных с.354 захоронений смещается в междуречье Волги и Дона. Некоторые черты погребального обряда захоронений знати нижневолжского региона воспринимаются населением междуречья Волги и Дона. Это, по-видимому, говорит о том, что вся территория была объединена под контролем одной этнополитической группировки. Во II–III вв. н. э. такое положение вещей, в целом, сохраняется. Однако какого-то определенного центра элиты в Нижнем Поволжье не наблюдается.

Исследование качественного состава статусных предметов из драгоценных металлов показало, что в III — первой половине II вв. до н. э. социальное разделение было незначительным. Примерно в середине II в. до н. э. происходят резкие изменения как в социальном расслоении населения региона, так, по всей видимости, и в его этническом составе. В это время основным направлением этнополитических связей элиты Нижнего Поволжья было южное (видимо, через Прикубанье и Кавказ с эллинистическим Ираном) и восточное (через степи Евразии с кочевыми культурами Алтая и Трансбайкалья).

В первые века н. э. происходит переориентировка кочевой элиты на античные центры Северного Причерноморья. Неслучайна отмеченная концентрация погребений знати в этот период в районе Волго-Донской переволоки, которая играла, видимо, важную роль на торговом пути, ведущем из Средиземноморья через Боспорские города, Нижний Дон через евразийские степи к границам государств Средней Азии и Китая. С середины II в. н. э. связи нижневолжского населения с северо-причерноморскими центрами заметно усиливаются и становятся преобладающими. Отсутствие центров сосредоточения власти в это время является, вероятно, знаком нестабильности обстановки в регионе, а может и в целом в евразийской степи, следствием чего могла быть переориентация мировых торговых маршрутов.

Mordvintseva V. I. Cultural changes in the Lower Volga region based on the study of assemblages with objects made of precious metals (III c. BC — mid. III c. AD)

¹ Демкин В. А., Алексеев А. О., Борисов А. В., Демкина Т. С., Якимов А. С. Палеопочвы и природные условия степей Нижнего Поволжья в эпоху средневековья // НАВ. Волгоград, 2005. № 7. С. 114–115.

² Борисов А. В., Ельцов М. В., Демкина Т. С., Демкин В. А., Клепиков В. М. Палеопочвы и природные условия Северных Ергеней в сарматскую эпоху // НАВ. Волгоград, 2002. № 5. С. 117.

³ БСЭ. 1928. Т. 12. С. 678, 691.

⁴ Демкин В. А., Сергацков И. В., Алексеев А. О., Ельцов М. В. Палеопочвы курганного могильника Колобовка III в Волгоградской области // Материалы по археологии Волго-Донских степей. № 1. Волгоград, 2001. С. 64–65.

⁵ Демкин В. А., Алексеев А. О., Борисов А. В., Демкина Т. С., Якимов А. С. Указ. соч. С. 115.

⁶ Randsborg K. Social Stratification in Early Iron Age Denmark: a Study in the Regulation of Cultural System // Prähistorische Zeitschrift. № 49. 1974. S. 47.

⁷ Hauk K. Halsring und Ahnenstab als herrliche Würdezeichen // Herrschaftszeichen und Staatsymbolik. Beiträge zu ihrer Geschichte vom dritten bis zum sechsten Jahrhundert. Stuttgart, 1954. S. 197.

⁸ Brather S. Alter und Geschlecht zur Merowingerzeit Soziale Strukturen und frühmittelalterliche Reihengräberfelder // Alter und Geschlecht in ur- und frühgeschichtlichen Gesellschaften. Bonn, 2005. S. 159.

⁹ Becker M. Bemerkungen zu Aussagekraft und Struktur kaiserzeitlicher Grabinventare // Alter und Geschlecht... S. 151.

¹⁰ В этом случае должны различаться места их находки — в области груди, рук, ног, отдельно от погребенного.

¹¹ Kossack G. Prunkgräber. Bemerkungen zu Eigenschaften und Aussagewert // Studien zur vor- und frühgeschichtlichen Archäologie. Festschrift für Joachim Werner zum 65 Geburtstag. München, 1974. S. 22.

¹² Скрипкин А. С. Этюды по истории и культуре сарматов. Волгоград, 1997. С. 8–43.

¹³ Шилов В. П. Калиновский курганный могильник // МИА. 1959. Вып. 60.

¹⁴ В тексте публикации (Шилов В. П. Указ. соч.) есть случаи несовпадений со статьей, в которой помещены и антропологические данные по могильнику (Гинзбург В. В. Этногенетические связи древнего населения сталинградского Заволжья (по антропологическим материалам Калиновского могильника) // МИА. 1959. Вып. 60). Так, описанное в публикации как средневековое детское погребение 62-1 (Шилов В. П. Указ. соч. С. 408) в статье по антропологии фигурирует как детское погребение I в. до н. э. под шифром 62-2 (Гинзбург В. В. Указ. соч. С. 533). Соответственно, погребение 2 в кургане 62, относящееся к возмужалому мужчине, I в. до н. э., в антропологической таблице отнесено к X–XII вв. н. э. В тексте публикации имеются определения пола, не вошедшие в антропологическую статью, при этом основания для них не указаны. Пол костяка в погребении 10 кургана 19, первоначально обозначенный (по инвентарю?) как женский, В. В. Гинзбург определен как мужчина старческого возраста. В статье В. В. Гинзбург в некоторых случаях даны также датировки погребений, не совпадающие с определениями В. П. Шилова (например, к. 1 п. 2, к. 3 п. 3Б, к. 3 п. 5, к. 8 п. 24).

¹⁵ Погребения отнесены к определенному периоду в соответствии с уточнением верхней даты раннесарматской культуры (Скрипкин А. С., Клепиков В. М. Хронология раннесарматской культуры Нижнего Поволжья // Сарматские культуры Евразии: Проблемы региональной хронологии. Краснодар, 2004. С. 95–106; Сергацков И. В. К хронологии среднесарматской культуры Нижнего Поволжья // Сарматские культуры Евразии… С. 107–116).

¹⁶ Moser E. Italische Bronzegefäße in Kalinovka, Wolgograd // Archäologisches Korrespondenzblatt. 1975. Bd. 5. S. 136; Шилов В. П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья. Л., 1975. С. 143; Мордвинцева В. И., Трейстер М. Ю. Произведения торевтики и ювелирного искусства в Северном Причерноморье 2 в. до н. э. — 2 в. н. э. Симферополь; Бонн, 2007. Кат. А101.

¹⁷ Мамонтов В. И. Древнее население Левобережья Дона (по материалам курганного могильника Первомайский VII). Волгоград, 2000.

¹⁸ Мамонтов В. И. Указ. соч. С. 47.

¹⁹ Там же. С. 17–19.

²⁰ Там же. С. 11.

²¹ Сергацков И. В. Сарматские курганы на Иловле. Волгоград, 2000.

²² Барановка I к. 10 п. 9/2; Желтухин к. 1 п. 1.

²³ Барановка I к. 10 п. 9/1.

²⁴ Петрунино II к. 4 п. 8.

²⁵ Бердия к. 1 п. 7.

²⁶ Сергацков И. В. Сарматские курганы… С. 30–31.

²⁷ Мужское: Писаревка к. 1 п. 3. Женские: Барановка I к. 1 п. 1; Бердия к. 8 п. 2; Авиловский II к. 11 п. 1.

²⁸ Лебяжье к. 8 п. 1; к. 12 п. 1; к. 13 п. 1, 2; Барановка I к. 3 п. 1; к. 4 п. 1; к. 14 п. 1; Б. Ивановка к. 7 п. 1; М. Воробцовка к. 3 п. 1; Бердия к. 3 п. 1, к. 5 п. 1; к. 6 п. 1; к. 8 п. 1.

²⁹ Сергацков И. В. Сарматские курганы… С. 20–22, 75–77, 84–87.

³⁰ Там же. С. 80–81.

³¹ Дворниченко В. В., Малиновская Н. В., Федоров-Давыдов Г. А. Раскопки курганов в урочище Кривая Лука в 1973 г. // Труды Поволжской археологической экспедиции. М., 1977. Т. 4. С. 3–77.

³² Яценко И. В. О клейме на гераклейской амфоре из могильника Кривая Лука VI // Труды Поволжской археологической экспедиции… С. 78.

³³ Дворниченко В. В., Малиновская Н. В., Федоров-Давыдов Г. А. Указ. соч. С. 65–67.

³⁴ 37 женских, 16 мужских, 5 с неустановленным полом погребенного, 4 детских.

³⁵ В данном контексте под Нижней Волгой понимается географический регион Правобережья Волги южнее черты Волгограда.

³⁶ Белокаменка к. 6 п. 5; Быково к. 11 п. 3; Бережновка II к. 14 п. 21; Жутово к 27 п. 5; Заплавное к. 8 п. 9; 15 поселок к. 5 п. 3/2; Черный Яр к. 3 п. 2.

³⁷ Белокаменка к. 6 п. 5; Быково к. 11 п. 3; Бережновка II к. 14 п. 21; 15 поселок к. 5 п. 3; Майеровский III к. 4 п. 3Б.

³⁸ Жутово к. 27 п. 5.

³⁹ Черный Яр к. 3 п. 2.

⁴⁰ Скворцов Н. Б., Скрипкин А. С. Погребение сарматской знати из Волгоградского Заволжья // НАВ. Волгоград, 2008. № 9. С. 100–103.

⁴¹ Шилов В. П. Очерки… С. 143; Moser E. Op. cit. S. 136.

⁴² Дворниченко В. В., Федоров-Давыдов Г. А. Сарматское погребение скептуха I в. н. э. у с. Косика Астраханской области // ВДИ. 1993. № 3. С. 141–179. Погребение датируется серединой I в. до н. э. (Treister M. On a Vessel with Figured Friezes from a Private Collection, on Burials in Kosika and once more on the “Ampsalakos School” // Ancient Civilizations from Scythia to Siberia. 2005. Vol. 11. P. 229 ff.).

⁴³ Предмет, который был опубликован как пряжка необычной формы (Сергацков И. В. Клад II в. до н. э. из окрестностей станицы Качалинской // РА. 2009. № 4. Рис. 4. 3) является на самом деле атташем серебряного сосуда.

⁴⁴ 27 женских, 21 мужских, 15 с неустановленным полом погребенного, 2 детских.

⁴⁵ Серьги отличаются от височных колец по конструкции: они имеют застежку.

⁴⁶ 5 женских, 6 мужских, 4 с неустановленным полом погребенного.

⁴⁷ Ильинская В. И., Тереножкин А. И. Скифия VII–IV вв. до н. э. Киев, 1983. С. 169; Мордвинцева В. И., Хачатурова Е. А., Юрченко Т. В. Сокровища древней Кубани. Симферополь; Краснодар, 2010. Кат. 69.

⁴⁸ Мордвинцева В. И., Хабарова Н. В. Древнее золото Поволжья. Симферополь, 2006. С. 10–12.

⁴⁹ Мордвинцева В. И., Хабарова Н. В. Указ. соч. С. 12. Рис. 2. 229.

⁵⁰ Скворцов Н. Б., Скрипкин А. С. Указ. соч. Рис. 11. 2; Рис. 15. 5.

⁵¹ Pfrommer M. Studien zu alexandrinischer und grossgriechicher Toreutik frühhellenistischer Zeit. Archäologische Forschungen 16. B., 1987. P. 252; Pfrommer M. Metalwork from the Hellenized East. Malibu, 1993. P. 21.

⁵² Pfrommer M. Metalwork… P. 151. № 24.

⁵³ Idid. P. 36. Fig. 34.

⁵⁴ Трейстер М. Ю. Торевтика и ювелирное дело Северного Причерноморья 2 в. до н. э. — 2 в. н. э. // Мордвинцева В. И., Трейстер М. Ю. Указ. соч. С. 26.

⁵⁵ Скворцов Н. Б., Скрипкин А. С. Указ. соч. С. 104.

⁵⁶ Шилов В. П. Калиновский курганный могильник… С. 402–404. Рис. 51.

⁵⁷ Руденко С. И. Сибирская коллекция Петра I. Археология СССР. САИ. Д3-9. М., 1962. Табл. IX. 3–5; X. 3; XI. 3–5.

⁵⁸ Скрипкин А. С. Указ. соч. С. 12.

⁵⁹ Обельченко О. В. Кую-Мазарский могильник // Труды института истории и археологии. Ташкент, 1956. Т. VIII. С. 209, 217. Рис. 5. 13.

⁶⁰ Артамонов М. И. Сокровища саков. М., 1973. Рис. 215.

⁶¹ Дэвлет М. А. Сибирские ажурные пластины II в. до н. э. — I в. н. э. САИ. Д4-7. М., 1980. С. 14, 16–17.

⁶² Клепиков В. М. Сарматы Нижнего Поволжья в IV–III вв. до н. э. Волгоград, 2002. С. 78–79.

⁶³ Mordvinceva V. Sarmatische Phaleren. Rahden, 2001. S. 37.

⁶⁴ Ibid. S. 38.

⁶⁵ Ibid. S. 36–37.

⁶⁶ Мордвинцева В. И., Хабарова Н. В. Указ. соч. С. 39–42.

⁶⁷ Марченко И. И. Сираки Кубани. Краснодар, 1996. С. 51–52. Комп. 356; Мордвинцева В. И., Хачатурова Е. А., Юрченко Т. В. Указ. соч. Кат. 453.

⁶⁸ Трейстер М. Ю. Указ. соч. С. 28–29.

⁶⁹ Там же. С. 29–30.

⁷⁰ Дворниченко В. В., Федоров-Давыдов Г. И. Указ. соч.

⁷¹ Трейстер М. Ю. Указ. соч. С. 38–39, 47–48, 55.

⁷² Pfrommer M. Studien… S. 155–156. KTK. 8–9. Taf. 11, 12.

⁷³ Галль Х., фон. Сцена поединка всадников на серебряной вазе из Косики. Истоки и восприятие одного иранского мотива в южной России // ВДИ. 1997. № 2. С. 174.

⁷⁴ Mordvinceva V. Op. cit. S. 38; Мордвинцева В. И. Полихромный звериный стиль. Симферополь, 2003. С. 52.

⁷⁵ Кубарев В. Д. Курганы Юстыда. Новосибирск, 1991. С. 76. Рис. 17; Могильников В. А. Население Верхнего Приобья в середине — второй половине I тысячелетия до н. э. М., 1997. С. 171. Рис. 41. 9; Кызласов Л. Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. М., 1960. С. 109. Рис. 36. 16, 18.

⁷⁶ Мордвинцева В. И. Указ. соч. С. 44.

⁷⁷ Угольков Ю., Уголькова В. Древности Тункинской котловины. Кемерово, 2001. Табл. CIII. 1.

⁷⁸ Кызласов Л. Р. Указ. соч. С. 82. Рис. 29. 8.

⁷⁹ Anisimova L., Bonora G. L., Franchi C., Karavaeva L., Plakhov V. V. I Tesori della Steppa di Astrakhan. Milano, 2005. Cat. 79–85.

⁸⁰ Kurtz D. C., Boardman J. Greek Burial Customs. Aspects of Greek and Roman Life. L., 1971. P. 163.

⁸¹ Мордвинцева В. И., Сергацков И. В. Богатое сарматское погребение у станции Бердия // РА. 1995. № 4. Рис. 5. 3; 6. 1–2.

⁸² Мордвинцева В. И., Сергацков И. В. Указ. соч. С. 121.

⁸³ Там же. С. 118. Рис. 4. 1, 9–12.

⁸⁴ Мыськов Е. П. Сарматские погребения из курганов у Волжского и Киляковки // Древности Волго-Донских степей. Волгоград, 1992. Вып. 1; Мордвинцева В. И., Хабарова Н. В. Указ. соч. Кат. 128–130.

⁸⁵ Mordvinceva V. Op. cit. S. 53.

⁸⁶ Ibid. S. 52.

⁸⁷ Мордвинцева В. И. Набор серебряной посуды из сарматского могильника Жутово // РА. 2000. № 1. С. 150.

⁸⁸ Мордвинцева В. И. Набор серебряной посуды… С. 148–149.

⁸⁹ Берхин И. П. Сарматское погребение у с. Саломатина // СГЭ. 1959. Вып. 15. С. 37.

⁹⁰ Берхин И. П. Указ. соч. С. 41.

⁹¹ ОАК за 1890. С. 118. Рис. 71; Minns E. H. Scythians and Greeks. A survey of ancient history and archaeology on the north coast of the Euxine from the Danube to the Caucasus. Cambr., 1913. P. 63–64. Fig. 15.