с.23 Победоносные войны и успешная дипломатия Рима в конце III — первой половине II вв. до н. э. в течение нескольких десятилетий радикально изменили характер международных отношений во всем Средиземноморье и существенно повлияли на исторические судьбы многих народов и государств древнего мира. Будучи свидетелем этих перемен, Полибий попытался понять и объяснить сложные взаимосвязи различных государств, правителей и народов и создал принципиально новое по типу историческое произведение — «Всеобщую историю». Сегодня для исследователя античной истории сочинение Полибия является основополагающим источником, как и сто лет назад.

Важность «Всеобщей истории» заключается в том, что, отвечая на вопрос «как это произошло?», историк подробно, обстоятельно описывает события этого периода, предварительно изучив документы и свидетельства очевидцев, лично посетив многие из тех мест, где происходили рассматриваемые им исторические события, использовав при этом собственный опыт государственного деятеля и просто свой жизненный опыт. История Полибия, которую по степени достоверности изложенных в ней фактов, по ее значимости как исторического источника и как памятника исторической мысли можно поставить в один ряд с сочинением Фукидида, важна еще и тем, что всякого своего читателя она учит извлекать уроки из прошлого, а каждому историку говорит о фундаментальных принципах профессионального мастерства.

Современный исследователь творчества Полибия располагает немногими сведениями о жизни и деятельности греческого историка. Однако особенность любого значительного литературного (впрочем, как и научного) произведения, каковым, без сомнения, является «Всеобщая история», заключается в том, что оно дает нам возможность понять самого его создателя, ибо автор произведения, коль скоро оно создано, «как раз и возник в пространстве произведения»¹, перевоплотился в него, стал в нем тем, что он представляет собой на самом деле. И действительно, текст «Всеобщей истории», пусть и дошедший до наших дней в очень неполном и фрагментарном виде², все же проясняет как с.24 мировоззрение Полибия, вообще, так и его взгляды на исследовательские методы в историографии, в частности.

Наш автор был убежден в том, что историку, как и художнику, для достижения мастерства нужна практическая деятельность: с одной стороны, активное исследование предмета, а с другой — политический опыт (см.: Polyb. XII. 25e. 7)³. Критикуя одного из своих предшественников — историка Тимея за то, что тот в ремесле историописания ограничивался знаниями, полученными лишь из исторических сочинений, небрежно относился к «устным расспросам» и совсем отказывался от знаний, которые «дает зрение» (Polyb. XII. 27. 2–3), Полибий считает образцом государственного деятеля легендарного героя Одиссея и при этом цитирует знаменитые начальные строки из поэмы Гомера:

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, Странствуя долго [со дня, как святой Илион им разрушен,] Многих людей города посетил и обычаи видел, Много и сердцем скорбел на морях, [о спасенье заботясь Жизни своей и возврате в отчизну сопутников...]4.
	Hom. Od. I. 1–5. Пер. В. А. Жуковского.

И далее историк приводит слова Одиссея из VIII-й песни этой же поэмы:

Видел немало я браней и долго среди бедоносных Странствовал вод...
	Hom. Od. VIII. 183–184. Пер. В. А. Жуковского.

По мнению Полибия, «украшением истории (τὸ τῆς ἱστορίας πρόσχημα) является стремление мужа (т. е. писателя, историка. — В. К.) к тому же самому» (Polyb. XII. 28. 1). Ссылка на величайшего из греческих поэтов здесь далеко не случайна. Одиссей — символ активной, постоянно «бодрствующей», деятельной личности. Такими были многие греки⁵, таков сам Полибий, таким должен быть всякий историк. В этом — смысл и пафос его прагматической истории.

Действительно, жизненный и политический опыт нашего историка был богат и разнообразен. Полибий родился в Мегалополе около 200 г. до н. э. (или, может быть, годом или двумя раньше)⁶ в семье известного политического с.25 деятеля Ахейского союза Ликорта. Получив хорошее образование⁷, будущий историк уже в молодые годы был вовлечен в государственную политику: около 180 г. до н. э. в составе ахейского посольства он должен был отправиться в Александрию к Птолемею V, однако миссия не состоялась. Многочисленными узами будущий историк был связан с людьми, определявшими политику союза. В 170/169 г. до н. э. Полибий был избран гиппархом Ахейского союза, а после окончания III-й Македонской войны в числе других своих соотечественников в качестве заложника прибыл в Рим. Он был в дружеских отношениях со Сципионом Эмилианом, за семнадцать лет жизни в Риме познакомился со многими влиятельными людьми того времени: царями, династами, политическими деятелями греческого мира. В это же время Полибий много путешествовал: судя по тексту «Всеобщей истории», он побывал в Малой Азии, Северной Африке, Испании, Галлии, Северном Причерноморье, на Сицилии, переходил Альпы, совершил плавание вдоль западного побережья Африки⁸. Несомненно, он имел практический опыт ведения военных действий; не исключено, что в 182 г. до н. э. вместе со своим отцом Ликортом он участвовал в мессенском походе. Иными словами, Полибий был готов для создания прагматической истории.

Термин πραγματικὴ ἱστορία, означающий «прагматическая история» (или, точнее говоря, «прагматическое историописание»), встречается впервые именно у Полибия (Polyb. I. 35. 9; III. 47. 8; VI. 5. 2; XII. 25e. 1; 25e. 4⁹; см. также: I. 2. 8; XXXVI. 17. 1, где использовано выражение ὁ τῆς πραγματικῆς ἱστορίας... τρόπος)¹⁰.

с.26 Многозначность русского слова «история» может ввести здесь в заблуждение; в данном случае πραγματικὴ ἱστορία более точно передается немецким термином die pragmatische Geschichtsschreibung («прагматическая историография» или, точнее говоря, «прагматическое историописание»; ср. английское выражение «historical writing»). Еще сложнее обстоит дело с современным словом «прагматический». У Полибия πραγματικός означает, прежде всего: «имеющий отношение к политическим и военным делам», «сведущий в государственных делах», «основанный на достоверных фактах», — а субстантивированное прилагательное ὁ πραγματικός, соответственно, имеет значение: «опытный государственный деятель», «искусный политик»¹¹. У Полибия в качестве синонимов «прагматической истории» употребляются также выражения: πραγματικὸς τρόπος (Polyb. IX. 2. 4) и πραγματικὴ ὑπόθεσις (Polyb. III. 57. 4).

С методической точки зрения πραγματικὴ ἱστορία состоит из трех частей (трех способов изучения):

1. тщательное исследование и сопоставление письменных источников (ἐν τοῖς ὑπομνήμασι)¹²;
2. осмотр (или собственноличное посещение) — τοῦ περὶ τὴν θέαν — географических мест и достопримечательностей;
3. собственная политическая деятельность (τοῦ περὶ τὰς πράξεις τὰς πολιτικάς) или, иначе говоря, политический опыт историка (Polyb. XII. 25e. 1)¹³.

Наглядность изображения политических событий (ἡ... ἔμφασις τῶν πραγμάτων) приобретается только посредством собственного опыта (ἐκ τῆς αὐτοπαθείας) историков (Polyb. XII. 25h. 4). По мысли Платона, на которого ссылается наш автор, дела человеческие пойдут хорошо только тогда, когда либо философы будут царями, либо цари — философами — ἢ οἱ φιλόσοφοι βασιλεύσωσιν ἢ οἱ βασιλεῖς φιλοσοφήσωσι (Polyb. XII. 28. 2)¹⁴. По словам же с.27 Полибия, дела историописания тогда будут хороши (τὰ τῆς ἱστορίας ἕξει... καλῶς), когда государственные деятели будут браться за написание истории — οἱ πραγματικοὶ τῶν ἀνδρῶν γράφειν ἐπιχειρήσωσι τὰς ἱστορίας (Polyb. XII. 28. 3) и будут трудиться, считая это необходимейшим и прекраснейшим занятием для себя (Polyb. XII. 28. 4), или же когда те, кто стремится писать историю, посчитают для себя необходимым овладение политическим опытом (Polyb. XII. 28. 5). Это не просто слова. Своей жизнью и творчеством, своим трудом Полибий доказал убежденность в правомерности этой мысли: мало кому известный за пределами Ахейского союза, государственный деятель из Мегалополя по имени Полибий, сын стратега Ликорта, впоследствии стал историком, поведавшим миру о том, как Рим пришел к «мировому» господству.

Добросовестно и обстоятельно описывая политические и военные события, создавая прагматическую историю, греческий автор ставит своей задачей, кроме того, понять, почему и откуда (διὰ τί καὶ πόθεν) возникают эти события, так же, как это должен понимать всякий государственный муж (Polyb. III. 7. 5). Действующими лицами политической истории являются люди, поэтому во всем окончательное суждение определяется не действиями (οὐκ ἐν τοῖς τελουμένοις), а причинами и личными намерениями действующих людей (ἐν ταῖς αἰτίαις καὶ προαιρέσεσι τῶν πραττόντων) и их различиями (Polyb. II. 56. 16). Согласно Полибию, историки и их читатели должны обращать внимание не столько на изложение самих политических событий, сколько на обстоятельства, предшествующие им, одновременные с ними и следующие за ними (Polyb. III. 31. 11). Но, придавая большое значение выяснению причинности в истории, наш автор понимал, что есть случаи, когда человеку вообще невозможно или трудно познать причину, и ее следует относить к Богу (ἐπὶ τὸν θεὸν τὴν ἀναφορὰν ποιοῖτο) и к судьбе — καὶ τὴν τύχην (Polyb. XXXVI. 17. 2; см. также: XXXI. 30. 3)¹⁵. Вчитываясь в текст «Всеобщей истории» Полибия, следуя движению его мысли, мы сами должны стремиться к постижению того, что незримо стоит за ходом видимых событий, определяя их и проявляясь в них, того, что философы называют бытием, того, что вечно и неизменно, что всегда было, есть и будет и понимание чего, собственно говоря, и делает нас людьми. Это еще один урок, который греческий историк преподносит своим читателям.

Понятие прагматической истории связывалось Полибием, прежде всего, с военной и политической историей. Читатели, на которых он ориентировался, должны были быть хорошо образованы и специально подготовлены; очевидно, это были люди, равные историку, то есть ближе всего стоящие к политике и войне — греческие государственные деятели и полководцы¹⁶.

с.28 В пассаже IX. 1. 1–5 Полибий различает три рода исторических сочинений:

1. «генеалогическая история», повествующая о богах и героях и предназначенная для любителей «легкого чтения» (τὸν φιλήκοον);
2. рассказы о колониях, об основании городов и родстве племен, рассчитанные на читателей, интересующихся «древностями» (τὸν πολυπράγμονα περιττὸν)¹⁷;
3. история о делах (πράξεις) народов (ἔθνη), городов и правителей, предназначенная для государственного деятеля (ὁ πολιτικός. — Polyb. IX. 1. 5)¹⁸.

Свой труд наш историк относит к последнему роду сочинений.

Историописание у Полибия — не самоцель, оно служит задачам воспитания достойного гражданина, как им служили творения великих греческих поэтов-трагиков и философов. Многие из тех, кто писали исторические труды, правильно полагали, что почерпнутое из истории знание (τὴν ἐκ τῆς ἱστορίας μάθησιν) — наивернейшее воспитательное средство (ἀληθινωτάτην... εἶναι παιδείαν) и тренировка в политической деятельности (γυμνασίαν πρὸς τὰς πολιτικὰς πράξεις), что напоминание о внезапных переменах, происшедших у других людей, является самым очевидным и единственным наставником (ἐναργεστάτην... καὶ μόνην διδάσκαλον), который подсказывает нам средство, помогающее мужественно переносить переменчивость судьбы — τοῦ δύνασθαι τὰς τῆς τύχης μεταβολὰς γενναίως (Polyb. I. 1. 2). Наш автор с этим полностью согласен (Polyb. I. 1. 3). Он считает, что лучшим воспитанием для подлинной жизни (καλλίστην παιδείαν... πρὸς ἀληθινὸν βίον) является извлекаемый из политической истории опыт — τὴν ἐκ τῆς πραγματικῆς ἱστορίας περιγιγομένην ἐμπειρίαν (Polyb. I. 35. 9)¹⁹. Важно, что Полибий часто не проводит различия между политическими и нравственными результатами человеческих поступков в истории²⁰. По его мысли, людям следует рассматривать с.29 долг (τὸ καθῆκον) как нечто первостепенно значимое²¹. И история этому учит, надо только учиться извлекать из нее уроки.

В XII-й книге «Всеобщей истории» Полибий резко критикует сочинения своего предшественника Тимея²², в частности, за то, что тот, согласно собственному признанию, на протяжении пятидесяти лет безвыездно жил в Афинах и довольствовался изучением трудов других историков, а потому, полагает Полибий, он и остался несведущим в военном деле и не осматривал самолично никаких местностей; по этой причине, если Тимей в своей истории и касается вопросов военного дела или описывает местности, то обнаруживает незнание предмета и делает множество ошибок (Polyb. XII. 25h. 1).

Не все писатели — современники Полибия разделяли его критическое отношение к эллинистической риторике. Однако были и сторонники прагматического метода. Своего предшественника Антисфена (FGrHist. Nr. 508) и современника Зенона (FGrHist. Nr. 523) историк, по существу, считает представителями прагматической историографии (Polyb. XVI. 14. 3), хотя и подвергает критике отдельные недостатки их трудов (Polyb. XVI. 14. 9; 16. 2–17. 7; 17. 9–11). Прагматической историей называет Полибий сочинение римлянина А. Постумия Альбина, консула 151 г. до н. э. (Polyb. XXXIX. 1. 4). В своих трудах римляне П. Рутилий Руф и Семпроний Азеллион, подобно ахейскому историку, уделяли внимание изучению внутренних связей и причин событий²³. Но все же Полибий принадлежал к тем эллинистическим историкам, о которых уже в эпоху Октавиана Августа аттицист Дионисий Галикарнасский говорил, что будто бы никто не мог дочитать их трудов до конца (Dion. Hal. De comp. verb. IV. 30)²⁴. Как и другие младшие анналисты, Целий Антипатр считал, что цель исторического сочинения заключается в том, чтобы произвести на читателя сильное впечатление, чего анналисты добивались с помощью риторического метода, смешивая исторические факты с легендами²⁵.

И все же Полибий занимает выдающееся место в истории античной исторической мысли: он в совершенстве владел канонами эллинистической историографии и ее литературными достижениями. В написании всеобщей истории он шел по стопам Эфора, но в то же время создал труд, который по своему предмету и методу представляет собой органическое целое — οἱονεὶ σωματοειδῆ (Polyb. I. 3. 4; cf.: XIV. 12. 5). Полибий восстановил в историографии тот метод и стиль, которые были присущи произведению великого Фукидида.

с.30 Доказывая необходимость написания «Всеобщей истории», которая одна только способна дать представление о целом — об установлении римской гегемонии в Средиземноморье как величайшем свершении судьбы (Polyb. I. 4. 1–10), — Полибий утверждает, что лишь с помощью соединения и сопоставления всех частей (ἐκ... τῆς ἁπάντων πρὸς ἄλληλα συμπλοκῆς καὶ παραθέσεως), посредством наблюдения за их сходством и различием (ὁμοιότητος καὶ διαφορᾶς) можно достичь целого, и тот, кто таким образом рассматривает историю, способен извлечь из нее одновременно и пользу (τὸ χρήσιμον) и удовольствие — τὸ τερπνὸν (Polyb. I. 4. 11; cf.: Thuc. I. 22. 4). Польза (в широком смысле этого слова) и удовольствие — это ли не те цели, к достижению которых следует стремиться всякому, кто изучает прошлое?

^* Работа подготовлена благодаря гранту Министерства образования Российской Федерации по итогам конкурса 2000 г. по фундаментальным исследованиям в области гуманитарных наук (шифр гранта ГОО-1.2-311).

¹ Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии. М., 1997. С. 86.

² О характере текста дошедших до наших дней книг (I–V) и фрагментов «Всеобщей истории», а также о ее рукописной традиции см. подробнее: Nissen H. Kritische Untersuchungen über die Quellen der vierten und fünften Dekade des Livius. Berlin, 1863. S. 1–17; Buettner-Wobst Th. Praefatio // Polybii Historiae. Vol. 2. Stutgardiae, 1995 [1889]. P. V–LXXVIII (здесь же даются рукописные варианты текста первых восьми книг); Ziegler K. Polybios (1) // RE. 1952. Bd. 21. 2. Sp. 1572–1578; Moore J. M. The Manuscript Tradition of Polybius. Cambridge, 1965. О первых публикациях рукописей Полибиева труда в XV–XVII вв. см.: Momigliano A. Polybius’ Reappearance in Western Europe // Polybe. (Fondation Hardt. Entretien sur l’antiquité classique; T. 20). Genève, 1974. P. 347–372.

³ См., напр.: Walbank F. W. Polybius. (Sather Classical Lectures; Vol. 42). Berkeley; Los Angeles; London, 1972. P. 72.

⁴ Здесь в квадратных скобках указан опущенный Полибием текст Гомера.

⁵ Замечательным проявлением этой активности и «бодрствования» эллинов был агональный дух, нашедший выражение в различных сферах их жизни; подробнее об этом см.: Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э. 2-е изд., исправ. и доп. СПб., 2001. С. 106–126; 246–247; ср.: Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии: Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб., 1999. С. 186–196.

⁶ Подробнее об этой и других датах см.: Walbank F. W. Op. cit. P. 6–7, n. 26; cf.: Ziegler K. Op. cit. Sp. 1445–1446. П. Педек предложил дату 208 г. до н. э. (см.: Pédech P. Notes sur la biographie de Polybe // LEC. 1961. T. 29. P. 145–156), а Д. Мусти — 205 г. до н. э. (см.: Musti D. Problemi polibiani [1950–1960] // PP. 1965. Vol. 104. P. 381–382). Г. С. Самохина называет менее определенную дату — последнее десятилетие III в. до н. э. (Самохина Г. С. Полибий: Эпоха. Судьба. Труд. СПб., 1995. С. 20).

⁷ Scala R. Die Studien des Polybios. Stuttgart, 1890. Bd. 1. S. 11–63.

⁸ Walbank F. W. The Geography of Polybius // idem. Polybius, Rome and the Hellenistic World: Essays and Reflections. Cambridge, 2002. P. 34–35 (= C&M. 1948. Vol. 9. P. 159–160); De Sanctis G. Storia dei Romani. 2 ed. Firenze, 1967. Vol. 3. 1. P. 205–209; Тыжов А. Я. Полибий и его «Всеобщая история» // Полибий. Всеобщая история. Т. 1. СПб., 1994. С. 6–13.

⁹ В пассаже XII. 25e. 4 слово πραγματικός восстановлено Ф. Гульчем и Т. Бютнер-Вобстом (πρὸς τὴν πραγματικὴν ἱστορίαν). См. также употребление этого термина у Плутарха (Plut. Galb. 2. 5), который прагматическую историю противопоставляет биографии.

¹⁰ В этом смысле термин πραγματικὴ ἱστορία не имеет никакого отношения к философскому течению нового времени под названием прагматизм. Ф. У. Уолбанк переводит этот термин словосочетанием «political (and military) history»; cf.: Walbank F. W. Polybius. P. 56 and n. 148; idem. A Historical Commentary on Polybius. Oxford, 1957. Vol. 1. P. 8, n. 6; ibid. 1967. Vol. 2. P. 391; idem. Polybius and the Past // idem. Polybius, Rome and the Hellenistic World. P. 184. Подробнее о термине и понятии πραγματικὴ ἱστορία см.: Gelzer M. Die pragmatische Geschichtsschreibung des Polybios // Polybios / Hrsg. von K. Stiewe und N. Holzberg. Darmstadt, 1982. S. 273–280 (= idem. Kleine Schriften. Stuttgart, 1964. Bd. 3. S. 155–160; статья была впервые опубликована в 1955 г.); Pédech P. La méthode historique de Polybe. Paris, 1964. P. 25–26; Mauersberger A. Der historische Aspekt des Polybios // Das Altertum. 1964. Bd. 10. Heft 2. S. 75–89; Petzold K.-E. Studien zur Methode des Polybios und zu ihrer historischen Auswertung. (Vestigia; Bd. 9). München, 1969. P. 3–24; Walbank F. W. A Historical Commentary... 1957. Vol. 1. P. 6–16; idem. Polybius. P. 55–58; 66–96.

¹¹ См.: Polyb. III. 118. 12; VII. 11. 2; 12. 2; XII. 27. 10; 28. 3; XIV. 1. 13; cf.: τὰ κοινὰ πράγματα — Polyb. VI. 54. 3; 54. 4; XI. 9. 3, что соответствует латинскому res publica. См. также: Gelzer M. Op. cit. S. 274.

¹² О значении термина ὑπομνήματα в этом контексте см.: Walbank F. W. Polybius. P. 71, n. 20; Meister K. Historische Kritik bei Polybios. (Palingenesia; Bd. 9). Wiesbaden, 1975. S. 45, Anm. 173; cf.: Gelzer M. Über die Arbeitsweise des Polybios // Kleine Schriften. Wiesbaden, 1964. Bd. 3. S. 164–165, Anm. 29.

¹³ Ср.: Ziegler K. Op. cit. Sp. 1520–1522; Walbank F. W. Philip V of Macedon. Cambridge, 1940. P. 278–279; idem. A Historical Commentary... 1967. Vol. 2. P. 391; idem. The Geography of Polybius. P. 33; Meister K. Op. cit. S. 44–45.

¹⁴ У Платона Сократ говорит буквально следующее: ...ἢ οἱ φιλόσοφοι βασιλεύσωσιν ἐν ταῖς πόλεσιν ἢ οἱ βασιλῆς τε νῦν λεγόμενοι καὶ δυνάσται φιλοσοφήσωσι γνησίως τε καὶ ἱκανῶς... (Plat. Resp. V. 473 c11–d2). Очевидно, что здесь Платон подчеркивает в первую очередь философский образ мысли правителей как важнейшую предпосылку для осуществления идеального государственного устройства (ἡ πολιτεία — ibid. e1), тогда как Полибию, с учетом решаемых им задач, необходимо сделать акцент на практическом (политическом) опыте философов; см.: Walbank F. W. A Historical Commentary... 1967. Vol. 2. P. 410.

¹⁵ Подробнее о понятиях причины и судьбы у Полибия см.: Ziegler K. Op. cit. Sp. 1532–1543; Walbank F. W. A Historical Commentary... 1957. Vol. 1. P. 16–26; Тыжов А. Я. Элементы теории в историописании Полибия (понятия причины и судьбы) // Вест. Ленингр. ун-та. Сер. 2. История. Язык. Литературоведение. 1988. Вып. 4. С. 14–23; Самохина Г. С. Указ. соч. С. 136–157.

¹⁶ Тыжов А. Я. Полибий и его «Всеобщая история». С. 19; Walbank F. W. Polybius. P. 84.

¹⁷ К историкам этого жанра Полибий относит Эфора, а Диодор Сицилийский кроме Эфора упоминает также Каллисфена и Феопомпа; см.: Мищенко Ф. Г. Примечания к IX книге // Полибий. Всеобщая история: В 40 кн. М., 1895. Т. 2. С. 221.

¹⁸ См.: Walbank F. W. Polybian Studies, c. 1975–2000 // idem. Polybius, Rome and the Hellenistic World. P. 6.

¹⁹ См. также: Polyb. IX. 9. 9–10; XII. 25i. 8 (в связи со значением речей в историческом сочинении). Подробнее об этом вопросе см.: Ziegler K. Op. cit. Sp. 1501–1503; Gelzer M. Die pragmatische Geschichtsschreibung... S. 274–275; 277. Ср. мнение А. Бека о цели прагматической истории: «прагматическое изложение» (die pragmatische Darstellung) «состоит не в раскрытии причинных связей, как часто понимается это название, а в том, что повествование служит определенной воспитательной цели (einem bestimmten Lehrzweck), которая, сообразно с обстоятельствами, может быть нравственной, общеполитической, военной и т. д.; история должна делаться полезной (nutzbar) для жизни и дела (für das Leben und die Geschäfte [πράγματα])»; причем первым значительным образцом «прагматического изложения» является Полибий (см.: Boeckh A. Encyklopädie und Methodologie der philologischen Wissenschaften / Hrsg. von E. Bratuscheck. Leipzig, 1877. S. 340–341).

²⁰ См., напр., его размышления о предательстве (Polyb. XVIII. 13–15); ср.: Walbank F. W. A Historical Commentary... 1967. Vol. 2. P. 564–570 (на с. 565 указана библиография); idem. Polybius and Macedonia // Ancient Macedonia. 1st International Symposium. Thessaloniki, 1970. P. 300–302; idem. Polybius. P. 84–87. Ф. У. Уолбанк показывает, что в интерпретации сложных событий той эпохи, особенно касавшихся Ахейского союза, греческому историку было нелегко определить «должное», и иногда ему с трудом удавалось согласовать «политическую целесообразность» с «нравственностью».

²¹ Об употреблении Полибием этого термина, образованного от глагола καθήκω, см.: Mauersberger A. Polybios-Lexikon. Berlin, 1966. Bd. 1. 3. Sp. 1199–1200; см. также: Walbank F. W. Polybius. P. 84.

²² Подробный разбор этой критики см. в работах: Meister K. Op. cit. S. 3–55; Levi M. A. La critica di Polibio a Timeo // Miscellanea di studi Alessandrini in memoria di Augusto Rostagni. Torino, 1963. P. 195–202.

²³ Илюшечкин В. Н. Указ. соч. С. 296.

²⁴ Gelzer M. Die pragmatische Geschichtsschreibung... S. 279.

²⁵ Илюшечкин В. Н. Указ. соч. С. 296.