Смирнова В.В. Некоторые проблемы истории эпохи Александра Македонского и эллинистического периода в современной буржуазной историографии

Некоторые проблемы истории эпохи Александра Македонского и эллинистического периода в современной буржуазной историографии

Античный мир и археология. Вып. 6. Саратов, 1986. С. 74-84

с.74 Историография античной эпохи продолжает оставаться ареной острой идеологической борьбы. В обстановке кризиса, переживаемого в настоящее время буржуазной наукой и идеологией, немарксистская историография обращается к древней истории для того, чтобы найти ответы на злободневные вопросы современной жизни. Как показали исследования советских историков, в современной буржуазной историографии античности господствующее положение по-прежнему занимают идеалистические концепции¹. Отрицание закономерностей исторического развития, модернизация античной истории, теории циклизма и европоцентризма, клерикализм, исключительное внимание к военно-политическому аспекту и при этом неправильное истолкование причин и характера войн в древности, идеализация античного индивидуализма и связанное с ней неправильное понимание роли личности в истории, теория культуртрегерства — вот далеко не полный перечень начальных моментов, определяющих подход современных буржуазных историков к изучению античности.

Общим для буржуазной историографии является подведение читателя к мысли об извечности капиталистического общества². Необходимую аргументацию она ищет в древней истории, прибегая к ее модернизации. Буржуазные историки при характеристике социального и политического строя древних обществ пользуются категориями, имеющими иное содержание и характерными для совершенно иного типа обществ. Так, для объяснения сущности социально-экономического строя эпохи эллинизма буржуазной наукой используются такие категории, как феодализм, феодальное рыцарство, ленные отношения, пролетариат и т. д.³ Особенно распространена с.75 в зарубежной историографии модернизаторская концепция М. Ростовцева⁴ и его последователей — В. Тарна, П. Клоше, Ф. Альтхайма, Э. Бикермана, В. Эренберга, П. Пти, А. Момильяно и др.

В каком же отношении находятся эти модернизаторские концепции к подлинной истории эллинистического мира? Исследования советских историков (А. Б. Рановича, Г. А. Кошеленко, Б. Г. Гафурова и Д. И. Цибукидиса и др.⁵) удивительно доказали, что все идеи относительно феодализма или капитализма в эллинистическую эпоху являются искажением реальной истории. Все они, в сущности, базируются на том, как отмечал Г. А. Кошеленко, что в период эллинизма наблюдалось широкое развитие товарного производства, резкий подъем торговли, распространение сферы денежного обращения и разнообразных форм наемного труда и пр. Однако эти явления еще не дают оснований говорить о рождении класса буржуазии⁶.

Значительное место в современной буржуазной историографии античности отводится оправданию завоевательной политики. Отрицание классовой борьбы как движущей силы истории привело буржуазных историков к провозглашению войны движущей силой истории⁷. При этом извращаются истинные цели и причины войн, их классовая сущность, и ничего не говорится о неизбежности войн для укрепления рабовладельческого государства, господствует «модная» концепция «превентивных» войн. Современная буржуазная историография находит в древности «империалистические» и «гегемонистские» войны, восхваляет македонскую завоевательную политику, или, напротив, отрицает наличие агрессивных планов у завоевателей.

Так, немецкий историк XIX в. И.-Г. Дройзен⁸ считал движущим началом античной истории македонскую завоевательную политику. с.76 Вслед за ним немецкий историк У. Вилькен и англичанин В. Тарн, искажая политические цели войн эпохи эллинизма, фальсифицировали их характер. В частности, Тарн пренебрегал социально-экономическими причинами войн и считал таковыми субъективные устремления отдельных лиц, их личные цели. Тарну принадлежит тезис о «гуманных» войнах в древности, об идеальных «надклассовых» правителях, ведущих войны в интересах всего народа. По Тарну, таким правителем был Александр Македонский. Война для Тарна — благо и для завоевателей, и для побежденных, для всего человечества⁹.

Марксистская историческая наука подходит к рассмотрению войн с принципиально иных позиций. Причины завоевательных войн в древности, в том числе и войн македонских царей, она выводит из социально-экономического состояния тогдашнего общества. Исследования советских историков убедительно показали, что войны македонских царей диктовались прежде всего интересами македонской завоевательной политики и вместе с тем давали возможность греческой экономике преодолеть тяжелые последствия кризиса полиса. Процесс распада греческих полисов, с одной стороны, и с другой — экспансия Македонии, были объективными тенденциями времени, ставшими основной причиной гибели классического полиса.

Остановимся более подробно на интерпретации в современной зарубежной историографии роли выдающейся личности в истории. В качестве примера обратимся к оценке в литературе македонского царя Александра, который уже более двадцати трех веков привлекает внимание и философов, и историков, и социологов. Как хорошо известно, в античное время существовали две традиции в изображении Александра: апологетическая — официальная, и критическая. Первая версия была представлена сочинениями Плутарха и Арриана, вторая — Диодора Сицилийского, Помпея Трога, Квинта Курция Руфа. Ставшее уже каноническим это деление античной историографии прослеживается и в сочинениях современных буржуазных авторов, восхваляющих гениальность и воинскую доблесть македонского полководца, или, напротив, умаляющих его достоинства и особо подчеркивающих отрицательные черты. Но господствующим направлением в буржуазной историографии и сейчас продолжает оставаться чрезмерная идеализация Александра.

с.77 Огромная литература об Александре Македонском, созданная в разные эпохи разными авторами характеризуется, как правило, субъективистским подходом к рассмотрению деятельности Александра, отрывом личных качеств македонского завоевателя от социально-экономических условий его времени¹⁰. Ход и направленность исторического процесса буржуазная наука ставит в зависимость от воли «сильных личностей». Поэтому ученые-немарксисты ищут таких «творцов» истории, иначе они не могут объяснить общественные явления.

Как указывалось выше, большой заслугой марксистской исторической науки явился анализ действительных социально-экономических предпосылок экспансионистской политики македонских царей. Буржуазная историография, не утруждая себя поисками исторических закономерностей, апеллирует к психологическим индивидуальностям. Большое значение она придает симпатиям и антипатиям, традициям, темпераменту, характеру, страстям и т. д. Исторические судьбы народов служат лишь фоном, на котором действуют «творцы» истории¹¹.

Крайняя степень идеализации Александра, как уже неоднократно отмечалось в советской исторической науке, присутствует в немецкой историографии нового и новейшего времени. У У. Вилькена Александр — гений, чудесное смешение демонических страстей, трезвой ясности и рассудительности¹². Вилькен подчеркивал, что Александр триумфальным шествием покорил весь Восток, без Александра естественное развитие Македонии не пошло бы тем же путем¹³, фашистские историки «при помощи» Александра обосновывали претензии германского фашизма на мировое господство¹⁴. Вслед за Дройзеном немецкие историки углубились в изучение психологии македонского завоевателя и выдвинули проблему «культа» Александра. Современная историография ФРГ теперь приписывает Александру осуществление идей «мирового братства» народов¹⁵.

с.78 Особенно широко концепция «героической личности», своею деятельностью преобразующей мир, была распространена в англо-американской историографии первой половины нашего столетия. Основной тезис В. Тарна и американского ученого Ч. Робинсона — что Александр был «первым интернационалистом», «поборником братства народов», намного опередившим свое время¹⁶. Другой английский ученый А. Тойнби объяснял исторические судьбы Македонии лишь личными качествами ее царей. Он писал, что Македония стала такой могущественной потому, что в критический момент истории власть там принадлежала двум гениальным личностям: Филиппу II и Александру¹⁷.

Последние работы буржуазных историков, посвященные эпохе Александра, в подавляющем большинстве продолжают ту же идеализаторскую традицию в оценке личности Александра: это монография П. Клоше¹⁸, М. Эви-Джонаха¹⁹, М. Ренолт²⁰, Д. Энгелса²¹ и др.

Рассмотрим некоторые положения книги профессора Иерусалимского университета Мишеля Эви-Джонаха, посвященной эллинизму. Прежде всего, само определение этой эпохи, данное автором, является неправильным и традиционным для буржуазной науки. Эллинизм определяется как явление эллинской истории, как распространение греческой цивилизации далеко на Восток, от Средиземноморья до Индии²². Восток впитал в себя эллинскую культуру, которую принесли греко-македоняне²³. А как оценивает Эви-Джонах юность Александра? Снова в панегирических тонах. с.79 Он называет Александра «Новым Дионисом», «богоподобной личностью», выдающимся администратором и стратегом, великим человеком²⁴. Характерно, что Эви-Джонах особый упор делает на приверженность Александра к демократии, которую он считает основным содержанием его политики, что не имеет, конечно, ничего общего с реальными фактами.

Ряд современных «романов» об Александре принадлежит американской исследовательнице М. Ренолт. В 1975 г. вышло в свет ее богато иллюстрированное жизнеописание Александра с момента рождения полководца до его смерти²⁵. Как и в предшествующей буржуазной историографии, Александр предстает гениальной личностью, лишенной всяких недостатков, сознательно творящей историю.

Эту традицию в оценке Александра продолжают и ряд современных историков, исследующих военное искусство македонского полководца²⁶. Для Дж. Фуллера нет сомнений в том, что Александр — гений, и как государственный деятель, и как военный²⁷, Дональд Энгелс более осторожен в своих оценках, он стремится объяснить небывалые успехи Александра не столько его личным гением, сколько хорошо организованной штабной службой и снабжением в его армии.

Несмотря на подавляющее преобладание работ, апологетически оценивающих личность Александра, за последнее время в зарубежной историографии появился ряд монографий, содержащих критическую оценку его деятельности. Это свидетельствует о проявляющейся реакции на непомерную идеализацию его личности.

Критика взглядов А. Тойнби, У. Вилькена, В. Тарна содержится в трудах Э. Бэдиана, Ч. Уэллса, Дж. Гамильтона и других авторов. Например, американский ученый Дж. Гамильтон дает не очень привлекательный портрет Александра²⁸. Он отмечает, что Александр был и остается спорной фигурой, но приписывать ему особые заслуги с.80 в распространении эллинской культуры на завоеванные территории, как это делал Вилькен, нельзя. Гамильтон особо подчеркивает и теневые стороны характера Александра, его жестокость по отношению к завоеванным народам²⁹. Наконец, Гамильтон отрицает сколько-нибудь значительное влияние Александра на историю последующих столетий, подвергает сомнению его «культуртрегерскую» миссию³⁰, считает Александра посредственным полководцем и государственным деятелем, а скорый развал его империи — закономерным концом³¹.

Разумеется, как чрезмерная идеализация Александра, так и умаление его заслуг являются крайностями. Усиленная идеализация не дает возможности буржуазным историкам правильно оценить политику македонского царя и последствия его завоеваний. Правильное понимание этой эпохи, как отмечал А. С. Шофман³², невозможно без тщательного выяснения исторических предпосылок восточных походов, без проникновения в сущность тех социально-экономических изменений, которые произвели эти походы на огромных пространствах Запада и Востока, без рассмотрения сил, способствующих и противоборствующих этому важному историческому процессу.

Объективная оценка деятельности Александра и его личности со всей полнотой была дана марксистской исторической наукой. Марксистско-ленинская теория создала научную основу для правильного решения сложнейшего вопроса о роли народных масс и личности в истории.

Марксизм-ленинизм рассматривает выдающуюся личность как продукт определенного класса, а ее величие видит не в свободном «творчестве» истории, а в осуществлении требований объективных законов истории. Основоположники марксизма-ленинизма связывали историческую личность не только с теми историческими условиями, в которых она формируется, но и с исторической необходимостью. Ф. Энгельс в письме к В. Боргиусу от 25 января 1894 г. писал: «То обстоятельство, что такой и именно этот человек с.81 появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая случайность. Но если этого человека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится — более или менее удачная, но с течением времени находится... Если бы Наполеона не было, то его роль выполнил бы другой. Это доказывается тем, что всегда, когда такой человек был нужен, он находился: Цезарь, Август, Кромвель и т. д.»³³. Итак, не великие люди «творят» историю, а исторический процесс как бы сам в нужный момент выдвигает на первый план того или иного из деятелей, наиболее способных к решению назревших исторических задач. Разумеется, марксистско-ленинская оценка роли личности в истории отнюдь не противоречит признанию того факта, что выдающиеся личности существуют. Марксизм-ленинизм вовсе не исключает инициативы и деятельности отдельных членов общества. Ф. Энгельс отмечал: «Свобода воли означает... не что иное, как способность принимать решения со знанием дела»³⁴.

На это есть указание и у В. И. Ленина: «Идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории: история вся слагается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей»³⁵. В великой личности решающую роль играют ее исключительные способности в той или иной области, которые позволяют данной личности стать великим художником, ученым, полководцем. Но выдающиеся способности всегда проявляются в интересах определенного общественного класса³⁶.

Итак, фактическая роль в истории выдающегося деятеля зависит не только от его личных способностей, темперамента, характера и т. д., но главным образом от тех условий, которые эту личность формируют, а воздействие великих людей на ход истории бывает тем значительнее, чем глубже они осознают объективные закономерности общественного развития³⁷.

с.82 Александр Македонский, как личность, несомненно, незаурядная, сумел реализовать задачу завоевания Востока, которая стояла тогда на повестке дня. Это была определенная объективная задача, она должна была быть кем-то выполнена, и если бы не было Александра, ее выполнил бы кто-нибудь другой, кого обстоятельства поставили бы на это место. «Александр сумел проявить свои способности только потому, что материальные условия жизни поставили перед ним грандиозную задачу»³⁸.

Естественным следствием идеализации Александра и преувеличения его роли в истории является господствующий в современной буржуазной историографии тезис, согласно которому эпоха эллинизма и эллинистический мир предстают как создание гения Александра. Господство этой идеалистической концепции объясняет слабость позиций буржуазной науки в решении важнейших проблем этого сложного и вместе с тем чрезвычайно интересного периода.

Мысль об эллинизме как создании гения Александра, пожалуй, наиболее полно выражена в книге французского историка П. Пти³⁹. Этот взгляд теоретически неправилен, во-первых, потому, что эллинистическая действительность была очень далека от того, что планировал Александр⁴⁰. Переход от империи Александра к эллинистическим монархиям был сложным процессом, в котором сочетались как преемственность, так и новые элементы⁴¹.

В современной буржуазной историографии отсутствует правильное понимание эпохи эллинизма, ее сущности. Фактически, определение этого периода, даваемое буржуазными историками, не изменилось со времен Дройзена. Достаточно указать, что и сейчас эллинизм понимается не как определенное социально-экономическое явление, а только как культурное явление, и, прежде всего, как явление эллинской истории⁴².

Эпоха эллинизма, последовавшая за завоевательными походами Александра, была сложным историческим периодом, главное содержание которого, как показали исследования советских ученых, с.83 составил синтез эллинских и местных (восточных) элементов, возникший на восточной почве⁴³.

Буржуазная историография часто отождествляет эллинизм лишь с восприятием греческой культуры восточными народами. Даже если отдельные ее представители и рассматривают взаимодействие эллинских и местных начал, то главным образом в религии, идеологии и культуре. Но характерно, что в тех формулировках, которые определяют сущность эллинизма в буржуазной науке, местная, т. е. восточная, культура как активный созидающий элемент отсутствует. Отсюда проистекает мнение об особой «культурной» миссии Александра на Востоке. В трудах буржуазных ученых Александр зачастую выступает как культуртрегер, как выразитель особого «эллинского» духа, который он нес на Восток. Концепция превосходства «эллинского духа», по существу, есть часть теории «европоцентризма», широко распространенной в современной буржуазной науке. Согласно этой концепции, греческий мир, в силу своего совершенства, оказал исключительное влияние на «варварские» народы, оставаясь при этом чистым и самобытным. Ряд современных историков пропагандируют универсальную одаренность греков, будто бы уготованную им еще с классических времен, отмечая, что эллинский мир во время походов Александра наделил благами своей культуры «варварские народы» Востока⁴⁴. Такое толкование сущности восточных походов является антинаучным, противоречит реальным фактам, ибо действительные цели походов македонского царя были захватническими. Однако объективные последствия завоевания привели к синтезу греческих и восточных начал, давшему жизнь новому историческому периоду.

В современных условиях буржуазные историки постоянно обращаются к теме Александра для иллюстрации «извечной отсталости» и «неполноценности» народов Востока. Абсолютно антинаучно утверждение некоторых исследователей, что Восток в лучшем случае мог воспринять эллинское культурное наследие, он был не в состоянии что-либо дать ему взамен. Последние исследования советских ученых показали, что восточная культура и до прихода греков с.84 и македонян находилась на высоком уровне развития и сама оказала плодотворное воздействие на эллинскую культуру, в результате чего возникло качественно новое явление — культура эллинизма, обязанная своим рождением и Востоку, и Западу⁴⁵. Но главные итоги эллинизма нужно искать не в распространении эллинской культуры и образованности, а в синтезе эллинских и восточных начал в области экономики, социальных и политических отношений, в идеологии и культуре⁴⁶.

Подводя итог, следует еще раз подчеркнуть, что в основе буржуазных концепций истории древнего мира, и в частности, периода эллинизма лежит идеалистическое понимание исторического процесса, что находит свое отражение не только в академических трудах, но и в учебниках, и в популярной литературе. В области методологии исторического исследования позиции буржуазной науки остаются крайне слабыми.