с.115 За последние годы коллекция боспорских антропоморфных надгробий в Керченском историко-археологическом музее пополнилась новыми памятниками, обнаруженными во время раскопок и разведок. Некоторые из них будут рассмотрены в данной публикации¹.

Все надгробия выполнены из местного известняка и представляют собой схематические очертания человеческих фигур в погрудном изображении. Однако типы этих памятников весьма разнообразны.

Во время раскопок Мирмекия в 1958 г. на раскопе «И», в помещениях XXXIV–XXXIVa было обнаружено антропоморфное надгробие². Сразу обращают на себя внимание необычные пропорции этого памятника: при значительной высоте и слегка сужающемся к низу туловище, максимальная ширина его (в плечах) только на 10 см больше толщины, что создает сходство надгробия с гермой. Характерной особенностью его является также врезанные черты лица, имеющие геометрические формы: полукруглые брови, глаза-кружочки, треугольный нос, рот в виде горизонтальной черты. Выполнено надгробие из плотного белого известняка и представляет собой погрудное или поясное изображение человеческой фигуры с расширенной, слегка уплощенной в верхней части головой, плавно переходящей в высокую, широкую шею, и прямыми узкими плечами с.116 (правое чуть выше левого). Поверхность камня хорошо обработана с обеих сторон, более тщательно — с лицевой; на камне отчетливо заметны следы работы шпунтом. Боковые грани четкие. Памятник имеет небольшие повреждения: царапины на лицевой поверхности, небольшие сколы на гранях в районе левого глаза. Изучение полевой документации и Отчета о раскопках Мирмекия в 1958–1959 гг. позволяет установить, что дом с помещениями XXXIV–XXXIVa существовал с I по III вв. н. э.³ За этот период он несколько раз перестраивался и наиболее значительным изменениям подвергся в начале III в. н. э. Надгробный памятник оказался в закладе дверного проема из одного помещения в другое⁴. Видимо, к началу III в. н. э. надгробие настолько потеряло свое значение, что было использовано как обыкновенный камень при перестройке жилого дома.

Таким образом, его можно датировать концом I — началом II вв. н. э. Этой датировке не противоречат и другие аргументы, имеющиеся в нашем распоряжении: а) форма головы, уплощенная в верхней части, что В. Ф. Гайдукевич считал характерным для боспорских антропоморфных надгробий первых веков н. э.⁵; б) присутствие выполненных в слабом контррельефе черт лица, чаще всего встречающихся на поздних боспорских памятниках I — начала II вв. н. э., к примеру, на некрополе того же Мирмекия⁶.

Второе антропоморфное надгробие также относится к некрополю Мирмекия и было случайно найдено в 150 м к северо-востоку от городища. Оно представляет собой схематическое погрудное изображение человеческой фигуры, заканчивающееся в нижней части прямоугольным шипом для установки в постамент⁷. Памятник выполнен из белого, крупнозернистого известняка. Голова его, слегка расширенная и уплощенная в верхней части, резко переходит в покатые плечи. Туловище прямое, короткое. Камень хорошо обработан с обеих сторон, особенно тщательно — с лицевой. На четких с.117 боковых гранях следы работы траянкой. На лицевой поверхности имеются несколько значительных сколов. Надгробие это является типичным для боспорских некрополей и имеет много аналогий. Ближайшей может служить памятник I в. н. э. из некрополя Мирмекия (хотя оно имеет вместо шипа пьедестал в нижней части)⁸, а также два надгробия из Нимфейского некрополя, хранящиеся в Керченском музее⁹. Одно из нимфейских надгробий (КЛ-1096) было найдено в 1976 г. в закладе грунтовой могилы В-2, захоронение которой по инвентарю датируется первой половиной I в. до н. э.¹⁰ Очевидно вторичное его использование и, соответственно, возможна датировка первой половиной I в. до н. э. Наш памятник хоть и является близкой ему аналогией (общие пропорции, наличие шипа в нижней части, тщательная обработка камня), имеет некоторые особенности (уплощенная и широкая в верхней части голова, отсутствие шеи, скошенные плечи), что предполагает более позднюю его датировку: конец I в. до н. э. — начало I в. н. э.

Следующие два надгробия найдены автором статьи в августе 1976 г. во время разведок побережья Керченского полуострова от с. Заветное до мыса Такиль. Памятники обнаружены на холме (в 1 км южнее пионерского лагеря «Бригантина»)¹¹, где собран подъемный материал эллинистического времени¹². Часть холма подмыта морем, и в осыпи, образовавшейся на берегу, было найдено одно из надгробий, изготовленное из плотного желтоватого ракушечника¹³. Это схематическое погрудное изображение человеческой фигуры с выступающим основанием, похожим на постамент. Голова надгробия, слегка удлиненная в верхней части, плавно переходит в высокую шею, постепенно сужающуюся книзу. Плечи — прямые, на одном уровне. Туловище прямоугольное. Памятник отличается большой тщательностью отделки. После обработки шпунтом (следы его ясно видны на боковых гранях), поверхность камня полировалась, с.118 особенно аккуратно на лицевой стороне. Контур надгробия четкий с резко подчеркнутыми боковыми гранями. Верхняя часть основания, выступающая с трех сторон, также обтесана. Она имитирует постамент. Нижняя часть, утяжеленная, предназначенная для зарывания в землю, оставлена необработанной. Самые близкие аналогии памятник имеет среди антропоморфных надгробий Мирмекия, относящихся к I в. до н. э. — I в. н. э.¹⁴ Однако он имеет несколько особенностей, позволяющих предположить более раннюю его датировку. Прежде всего, это форма головы — почти круглая, чуть удлиненная в верхней части. В. Ф. Гайдукевич считает это признаком раннего времени¹⁵. Далее, хорошо выраженная шея, правильность пропорций и четкость боковых граней — по нашим наблюдениям, характерны для надгробий эллинистического времени. Обращает на себя внимание и тщательная обработка камня. Самым решающим доводом в пользу ранней датировки этого памятника является подъемный материал, собранный в месте находки надгробия: ручка родосской амфоры с клеймом III в. до н. э. и фрагменты буролаковой мегарской чаши¹⁶. Исходя из вышеизложенного, мы предлагаем отнести памятник ко второй половине III — началу II вв. до н. э.

Другое надгробие, совершенно иного типа, обнаружено на вершине вышеупомянутого холма¹⁷. Оно выполнено из плотного сероватого известняка, напоминающего дикарный камень. Это погрудное схематическое изображение человеческой фигуры на низком, слабовыраженном основании. Голова большая, широкая, слегка уплощенная в верхней части, резко переходит в маленькие, чуть скошенные плечи, туловище сужается к низу. На лице в контррельефе обозначены близко посаженные круглые глаза (d = 4 см) и полукруглый рот (сохранился частично) с поднятыми углами. Памятник выполнен довольно небрежно, контуры его нечеткие. Боковые грани на голове сглажены и обозначены на плечах. Лицевая сторона сильно пострадала от многочисленных сколов и выветривания. Близкие аналоги памятник имеет в некрополе Танаиса III–I вв. с.119 до н. э.¹⁸ Антропоморфное надгробие и подъемный материал, обнаруженный поблизости от места находки памятника, как уже отмечалось выше, относятся к III–II в. до н. э. Но некоторые соображения (большая приплюснутая в верхней части голова и обозначенные врезанными чертами детали лица) наводят на мысль о более поздней датировке этого памятника, приближающейся к рубежу новой эры.

Последнее антропоморфное надгробие было найдено в апреле 1976 г. на территории Загородной усадьбы, раскопанной в 50-х гг. В. Ф. Гайдукевичем в 3-х км к юго-западу от Мирмекия. Оно выполнено из желтоватого пористого известняка и представляет собой поплечное схематическое изображение человеческой фигуры с овальной головой, резко переходящей в узкие, слегка покатые плечи¹⁹. Выступающее основание или шип для установки в постамент отсутствуют. Камень хорошо обработан с обеих сторон, более тщательно с лицевой. Боковые грани на голове скруглены, на туловище обозначены четко. Левое плечо памятника отбито, на поверхности камня — ряд значительных сколов. На Боспоре прямых аналогий этому памятнику в настоящее время не найдено. Хочется отметить, что скругленные боковые грани при удлиненной форме головы характерны для самых ранних памятников Боспора²⁰ и всего Северного Причерноморья²¹, где они датируются IV и даже V вв. до н. э. Обращает на себя внимание и очень короткое туловище надгробия при отсутствии какого-либо основания. Вероятно, оно вставлялось в паз на пьедестале, заглубляясь совсем немного. По своим контурам и пропорциям памятник этот ближе всего к херсонесскому типу (V–IV вв. до н. э.)²².

Обстоятельства находки надгробия позволяют предположить, что, скорее всего, оно вывалилось в последние годы из разрушающейся с.120 кладки Загородной усадьбы, построенной в III в. до н. э. и просуществовавшей до I в. н. э.²³ Если предположить, что в III в. до н. э. надгробие было использовано в качестве строительного камня, то вполне вероятно, что оно датируется IV в. до н. э.

В последние годы уже не раз высказывалась мысль о том, что антропоморфные надгробия Северного Причерноморья, оставленные нам населением городов (греческим в своей основе), расписывались²⁴, напоминая при этом памятники типа статуй-полуфигур или герм²⁵. Было замечено совпадение абрисов антропоморфных надгробий с изображениями на рельефах и надгробными статуями²⁶. По форме головы Л. Г. Колесникова выделила в Херсонесе бесспорно женскую группу таких памятников²⁷ и пришла к выводу о возможности отнесения всех антропоморфных надгробий Херсонеса к женским²⁸. Она выдвинула гипотезу, что такие памятники изображали не умерших, а являлись символами женских хтонических божеств Деметры, Коры и были безликими²⁹.

Боспорские памятники (включая не только антропоморфные надгробия Керченского полуострова, но и Горгиппии, Фанагории, Танаиса) дают нам совершенно иную картину и не подтверждают двух последних выводов Л. Г. Колесниковой. Эти надгробия обладают исключительным разнообразием контуров: форма головы (при больших и малых ее размерах) встречается круглая, овальная, уплощенная в верхней части, грибовидная, трапециевидная, квадратная и даже пятиугольная; шея бывает короткая, ровная, сужающаяся к низу, иногда она вообще отсутствует; форма плеч (при различной их длине) также разнообразна: прямые, приподнятые и опущенные; туловище, сужающееся или расширяющееся книзу, может с.121 быть и прямоугольным; основание надгробий часто бывает обработано в виде пьедестала, нижняя часть которого зарывалась в землю. Иногда памятники заканчиваются шипом для установки в постамент. Реже низ надгробия совершенно ровный (то есть отсутствует шип или пьедестал). Наличие на некоторых из них (известно девять) врезанных или рельефных³⁰ черт лица и деталей одежды говорит о том, что поверхность лица не была гладкой, являя обобщенный образ божества, а изображала конкретную личность умершего с попытками передать индивидуальные черты³¹, как это делалось на рельефных, скульптурных и живописных надгробиях Боспора. Особо хочется в этой связи упомянуть живописное надгробие Апфы, жены Афинея³², изображение на котором дошло до нас благодаря рисунку Ф. И. Гросса. На нем мы видим исполненное со всеми подробностями антропоморфное надгробие с изображением черт лица и прически. Вполне допустимо, что и херсонесские памятники не были «безликими». Л. Г. Колесникова упоминает о следах водяных и восковых красок красного, черного, зеленого и синего цвета на гладкой лицевой стороне головы семи антропоморфных надгробий и об одном надгробии с рельефно обозначенными деталями лица³³. Абсолютно бесспорным является и то, что боспорские антропоморфные надгробия устанавливались не только над женскими могилами. Раскопки последних лет на некрополях Мирмекия³⁴, Танаиса³⁵, Фанагории³⁶, Нимфея³⁷ и Горгиппии, где такие памятники были найдены, свидетельствуют о присутствии их в насыпях и загородках мужских и детских могил. Группа же надгробий с надписями называет

с.122

Рис. 1

нам девять мужских имен и только три женских³⁸. При сравнении контуров скульптурных и рельефных памятников с антропоморфными надгробиями, становится ясным, что надгробия с круглой или полукруглой головой на высокой, хорошо выраженной шее, скорее всего, принадлежали мужчинам. Такой абрис памятника связан с традиционной мужской прической, если судить по изображениям на фресках и рельефах. Что же касается антропоморфных надгробий с большой головой, короткой шеей или вообще без нее и узкими плечами, то они, вероятно, принадлежали женщинам, изображенным в покрывале, что также типично для боспорской надгробной скульптуры. Все это, при специальном изучении, поможет при датировке и определении некоторых антропоморфных надгробий.

¹ В публикацию не вошла группа памятников из раскопок Нимфейского некрополя.

² Хранится в КИАМ. Инв. № КЛ-1263 (размеры: 66×32×22 см).

³ Гайдукевич В. Ф. Отчет о работе боспорской экспедиции в 1958 г. Мирмекий (рукопись). С. 31.

⁴ Гайдукевич В. Ф. Отчет о работах боспорской экспедиции в 1959 г. Мирмекий (рукопись). С. 22–24.

⁵ Гайдукевич В. Ф. Некрополи некоторых боспорских городов // МИА. М.; Л., 1959. Т. 69. С. 178–179.

⁶ Молева Н. В. Группа антропоморфных надгробий из некрополя Мирмекия // АМА. Вып. 2. Саратов, 1977. С. 111–112. Рис. 6а.

⁷ Хранится в КИАМ. Инв. № КЛ-1264 (размеры: 68×43×19 см).

⁸ Молева Н. В. Указ. соч. С. 108–109. Рис. 2.

⁹ Хранится в КИАМ. Инв. № КЛ-472, КЛ-1096.

¹⁰ Грач Н. Л. Полевой отчет Нимфейской экспедиции Государственного Эрмитажа за 1976 г. (рукопись). Альбом № 2. Т. 77.

¹¹ В районе этого лагеря локализуется боспорский город Зефирий. Возможно на холме поблизости был его некрополь.

¹² Молев Е. А., Молева Н. В. Разведки на мысе Такиль // Археологические открытия 1976 г. М., 1977. С. 342–343.

¹³ Хранится в КИАМ. Инв. № КЛ-1104 (размеры: 57×25×14 см).

¹⁴ Молева Н. В. Указ. соч. С. 107–108. Рис. 1а, 2а.

¹⁵ Гайдукевич В. Ф. Указ. соч. // МИА. Т. 69. С. 178–179.

¹⁶ Молев Е. А., Молева Н. В. Указ. соч. С. 343.

¹⁷ Хранится в КИАМ. Инв. № КЛ-1105 (размеры: 65×37×10 см).

¹⁸ Шелов Д. Б. Танаис и Нижний Дон в III–I вв. до н. э. М., 1970. С. 139. Рис. 5, 6.

¹⁹ Хранится в КИАМ. Инв. № КЛ-1182 (размеры: 33×32×13).

²⁰ Гайдукевич В. Ф. Указ. соч. // МИА. Т. 69. С. 182. Рис. 48/1 из Фанагории (хранится в фондах Анапского музея. Инв. № АМ-960, из Горгиппии).

²¹ Фармаковский Б. В. Раскопки в Ольвии в 1902–1903 гг. // ИАК. 1906. Вып. 13. С. 160. Рис. 96; Иванова А. П., Чубова А. П., Колесникова Л. Г. Античная скульптура Херсонеса. Киев, 1976. Кат. № 223, 248, 255, 271. Рис. 113–117.

²² Иванова А. П., Чубова А. П., Колесникова Л. Г. Указ. соч. С. 81.

²³ Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре // МИА. М.; Л., 1958. Т. 85. С. 373–374, 380.

²⁴ Колесникова Л. Г. Кому принадлежали антропоморфные надгробия Херсонеса? // СА. 1973. № 3. С. 45.

²⁵ Молева Н. В. Этническая принадлежность и происхождение боспорских антропоморфных надгробий // Тезисы докладов. Ереван, 1976. С. 280–281.

²⁶ Колесникова Л. Г. Значение и место антропоморфных надгробий в некрополе Херсонеса // СА. 1977. № 2. С. 92; Молева Н. В. Этническая принадлежность... С. 280.

²⁷ Колесникова Л. Г. Значение и место... С. 89, 92.

²⁸ Там же. С. 90, 92, 93.

²⁹ Там же. С. 96.

³⁰ Кобылина М. М. Фанагория // МИА. М., 1956. Т. 57. С. 62; Шелов Д. Б. Скульптурное надгробие из Танаиса // КСИА. М., 1976. Т. 145. С. 99 (хранится в КИАМ. Инв. № 223, 235).

³¹ Иванова А. П. Скульптура и живопись Боспора. Киев, 1961. С. 127; Шелов Д. Б. Скульптурное надгробие... С. 99.

³² ОАК. Т. 24. 1887. С. 19; Иванова А. П. Указ. соч. С. 51.

³³ Колесникова Л. Г. Кому принадлежали... С. 43.

³⁴ Молева Н. В. Отчет об охранных раскопках некрополя Мирмекия в 1974–1975 гг. (рукопись). С. 4–5.

³⁵ Арсеньева Т. М. Некрополь Танаиса. М., 1977. С. 25.

³⁶ Кобылина М. М. Указ. соч. С. 57 (мог. И-234).

³⁷ Раскопки Н. Л. Грач в 1977 г. (мог. А-194). В закладе найдено 2 антропоморфных надгробия.

³⁸ КБН. № 496, 707, 720, 721, 771, 910, 1072, 1073, 1313.